Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

— Вы не нашли Сатри? Как он вернулся в Индию?

Я знаю, кто именно «помог» альфонсу вернуться на родину, но спрашиваю об этом Амриту. Та мотает головой:

— Нет, Хамид хорошо прятался, а я была вынуждена скрываться от тех, кто привез меня в Лондон. Викрам помог.

Доктора Ратхора я обсуждать не желаю вовсе. Я хочу одного — домой! И как можно скорее.

— В Варанаси есть аэропорт?

— Да, завтра улетишь, но сначала нужно купить документы.

Вообще-то Амрита права, с моими документами едва ли можно просто попросить билет до любого города мира, но, кто знает, улечу ли я с ними из Индии.

Я киваю, завтра так завтра.

— А еще тебе нужно привести себя в порядок и отдохнуть. Давай, я вернусь за руль, тебе не стоит ездить по городским улицам…

Мы действительно подъехали к Варанаси. Город в несколько раз меньше Мумбаи, но движение очень хаотично.

Амрита останавливает машину и несколько мгновений сидит, выпрямившись и уставившись прямо перед собой. Я молча наблюдаю. Вообще-то следовало волноваться — красивая, но очень странная женщина привезла меня в «город мертвых» без денег и документов, о прочем можно и не вспоминать. Однако никакого волнения у меня нет, так же спокойно я чувствую себя у тетушки Элен в ее уютном доме на севере Италии.

Наконец раздумья закончились, Амрита складывает руки ладонями и ставит их ребром на руль.

— Джейн, ты впервые в Индии?

Неужели для того, чтобы решиться задать столь незатейливый вопрос, нужно размышлять? Наверняка последует еще одно откровение, от которого у меня волосы встанут дыбом. Но я уже и к этому привыкла.

— Да, впервые.

— Мумбаи — это не Индия, это город португальцев и англичан, который заполнен людьми со всего света. Агра — город Великих Моголов, там все построено по их желанию и в их интересах. А Варанаси — это Индия, даже при том, что Моголы разрушили все храмы города и на их местах построили мечети. Даже Золотой храм Каши Вишванатх был разрушен. После развала империи многое восстановлено, но древних храмов нет.

Некоторое время она молчит, я тоже.

— Варанаси — одно из мест силы на Земле, главных. Это старейший из жилых городов Земли. То, что ты увидишь, тебя потрясет. Ты разделишься надвое, душа почувствует себя дома и примет все, что будет перед глазами. А разум будет кричать, что это самое грязное, самое вонючее, самое ужасное место на Земле. И душа, и разум будут правы. Попробуй принять это раздвоение и понять его. Я объясню почему.

Амрита говорит так серьезно, что у меня мурашки бегут по коже, словно я вступаю в неведомый доселе мир, ужасный и прекрасный одновременно. Наверное, так и есть.

— По рождению и воспитанию ты фиранги, чужая. Это разум. Он заметит грязь, трупы в воде, почувствует гарь погребальных костров, ужаснется нечистотам и отсутствию малейших признаков гигиены. Он будет в ужасе от того, что люди открыто делают все, что европейцы стараются делать за закрытыми дверями своих домов: стирают, моются, бреются, кремируют покойников… Остальной мир даже в Индии это скрывает, но в Варанаси все на виду. Зачем прятать от чужих глаз то, как ты чистишь зубы, разве остальные их не чистят? Или не стирают свои вещи? Не моют голову, не полощут рты…

Заметив, как меня слегка передернуло от возникшей после ее слов картины, Амрита вздыхает:

— Не буду тебя пугать заранее. Хочу, чтобы ты только поняла вот что: у любого человека, во что бы он ни верил, есть душа и есть тело. И они очень редко бывают в согласии. Я не говорю о святых или тех, кто занимается духовными практиками, но для абсолютного большинства остальных тело для души обуза, груз, привязанный к шее. Душа хотела бы воспарить к облакам, но тело требует есть, пить, спать, опорожнять кишечник, ему то жарко, то холодно, его надо мыть, защищать от солнца, от холода, ветра, дождя, от насекомых, ему больно и оно может лениться.

— Как вы резко про тело.

Амрита усмехается:

— Чем больше душа и тело в согласии, тем меньше оно досаждает, но тем больше ему приходится трудиться. Но я не о том. — Она вдруг изумленно вскидывает брови. — Ну-ка, покажи, как ты держишь руки?

— Что не так?

— Просто покажи.

Я не помню, когда появилась эта привычка, но мои пальцы переплетены, только большие пальцы сложены боковыми сторонами и чуть оттопырены к солнечному сплетению, туда, где шрам от операции. Я не раз ловила себя на том, что сижу в подобной позе, если задумаюсь или что-то анализирую.

— Вот…

Теперь она улыбается широко.

— Это одна из важных мудр — мудра «Черепаха».

— Что?

— Йоги лечат, в том числе и особым положением кистей и пальцев рук — мудрами. Каждый жест, каждое положение пальца что-то значит и чему-то способствует. Самая простая и известная — мудра знания. Просто сложи указательные и большие пальцы обеих рук подушечками, а остальные выпрями. Это мудра философов, но помогает всем.

— А «Черепаха»?

— Черепаха словно закрывает твою энергию от окружающих и способствует использованию ее для самой себя. А то, что большие пальцы устремлены на место операции, говорит, что для тебя самое важное — сердце. Ты можешь этого не понимать, но невольно защищаешь то, что должна защищать.