Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

Но у меня тоже раджпутский кинжал, тот самый, что мне подарил Калеб Арора в первый день моего пребывания в Мумбаи. Я поворачиваюсь и выбрасываю вперед правую руку. Они встречаются одновременно — его кинжал с алмазным сердцем у меня на груди и подаренный им кинжал с его сердцем.

Раджпутский кинжал нельзя остановить рукой, нельзя перехватить эту руку за запястье, рукоять не позволит. Я не пытаюсь остановить его клинок, а он режет руки о защитные пластины рукояти моего. Но это не все. Я никогда не убивала жестоко, всегда старалась, чтобы смерть была легкой, но сейчас с усилием поворачиваю кинжал в груди Ароры. Передо мной ярый последователь богини смерти, которая вполне способна не только удержать его на ногах после трех выстрелов, но и помочь подняться с клинком в груди.

Арора все же падает, увлекая меня за собой. Я едва успеваю отпустить рукоять кинжала, чтобы не рухнуть вместе с Аророй. Острие его клинка разрезало рубашку на моей груди и поцарапало кожу, но не больше — мое сердце спасено алмазным, кинжал соскользнул по нему.

Убиты Арора, Ричардсон и трое охранников. Кадера и Раджив явно ранены. Я, кажется, тоже, помимо следа от кинжала Ароры рикошетом задета рука. Убит и один из читавших молитвы. Зато два других демонстрируют удивительное проворство. В руках у старичка факел, который тот намерен метнуть в… бутылку с горючей смесью! Погибать так всем сразу.

Но он не успевает — брошенный Сингхом кинжал не позволяет ему это сделать.

Другой чатрист берется за Кадеру. Второе ранение Салмана смертельно. Теперь я понимаю, что это никакой не старик, он силен как бык и прекрасно владеет оружием. Слава богу, в его руках нет пистолета, но он и кинжалом может покромсать на куски. А у Раджива кинжала нет, он его уже метнул.

В ход идет подвернувшийся под руку посох. Удары и ложные выпады следуют один за другим. Противники достойны друг друга, за какие-то мгновения они обмениваются серией таких ударов, какие могли бы свалить с ног хороших бойцов. Оба действуют как профессионалы.

Престон тоже больше не стоит столбом. Он прятался, пока свистели пули, опасаясь попасть под рикошетную, но теперь, когда Раджив и лжемонах бьются без огнестрельного оружия, решил, что пора включиться в драку и ему.

Престон пробирается к саркофагу Шах-Джехана. Только теперь я замечаю, что тот слегка сдвинут с места, вероятно, там тайный ход. Вот как когда-то принесли сюда Сатри, и откуда вдруг появился сам Престон!

Рядом со мной лежит пистолет Ричардсона, неизвестно, есть ли в нем пули, но выбирать не приходится.

— Эй!

Престон поднимает голову на мой оклик и на мгновение замирает. Он уже отодвинул саркофаг достаточно широко, еще чуть и скользнет вниз. Пока я доберусь, ход будет закрыт. Мало того, он положил в стороне какую-то коробку. Взрывчатка!

Престон уже готов нырнуть в ход, когда мой палец все же нажимает на курок. Потом еще и еще раз. У Ричардсона в его «Зиге» было шесть пуль, а использовал он всего три. Три другие пригодились для Престона. Хватило бы и двух. После первой Престон оседает, изумленно глядя на меня. А я жалею третью пулю, теперь мне нечем помочь Радживу. Однако Сингх справился сам — я не видела как, но его противник свалился со свернутой шеей.

Я не представляю, сколько прошло времени, в результате мы стоим в окружении двух саркофагов и десяти трупов. Раджив ранен, я тоже, но это не смертельно. Ричардсон буквально изрешечен, Кадера тоже получил три ранения и смертельный удар. На Арору я стараюсь не смотреть.

Престон с простреленной головой лежит возле саркофага у приоткрытого подземного хода. Три лжемонаха лежат по разным сторонам.

Я киваю на последнего со свернутой шеей:

— Где ты всему этому научился?

Раджив недовольно ворчит:

— Там же, где и ты.

— Давай, перевяжу. — Я беру за его руку. — Раджив, я агент британской спецслужбы.

— А я индийской.

— Что?!

— Была бы менее самоуверенной, призналась бы сразу. Многого можно было бы избежать…

Но дальше мы не разговариваем, от коробочки, оставленной Престоном, отчетливо доносится тиканье! Мы бросаемся к ней. Два одинаковых проводка тянутся к коробке побольше, спрятанной за саркофагом. Таймер и взрывчатка…

Рано обрадовались, секунды убегают стремительно, а проводки одинаковые, какой из них главный — неизвестно.

Мы оба понимаем, что это конец, что отсюда мы не выйдем, а потому я вдруг решаю сказать самое главное:

— Раджив, я люблю тебя. Никогда не думала, что скажу такое, но…

Он не дает договорить, берет меня за подбородок и смотрит в глаза. По законам жанра должен последовать долгий поцелуй, который прервет только смерть. Я почти готова закрыть глаза, чтобы встретить губы Раджива, но…

— Повторишь мне это, если выживем?

— Что ты делаешь?!

Он намерен оборвать один из проводков.

Больше ничего сказать не успеваю, кинжал в руке Раджива действительно перебивает один из проводков. Время словно зависает, мы даже не понимаем, течет оно или просто остановилось. Таймер остановился, и взрыва нет.

— А вот теперь… — Раджив наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Но прежде чем он это сделал, я спрашиваю:

— Как ты угадал?