Таэ эккейр!

— Если вот эту сторону сделать двойной, — сказал он, проводя по ней пальцем для пущей понятности, — и на шпеньке, чтобы откидывалась... ну, как крышка у шкатулки...

— Туда гораздо больше всякого припаса влезет, — подхватил Лерметт. — А если ее, откидную, еще и заточить получше...

— Особенно если не просто откидную, а разъемную, — перебил его Эннеари, — считай, у тебя преотличное лезвие, а то и топорик прибавится. Непременно себе такую сделаю.

Теплая волна симпатии вновь накатила на Лерметта. Нет, ну до чего же ему спутник попался толковый и справный! Настоящая дорожная косточка, прирожденный бродяга. Не то, что велеречивые придворные и прочие свитские неуделки. Даже обычные рыцари, и те ему в подметки не годятся: они ведь без оруженосца в своих тяжелых доспехах шагу лишнего ступить не смогут. Одна беда — никак не поймешь, о чем и как с этим дельным парнем, кроме дела, разговаривать... да и о деле говорить приходится с оглядкой. Двумя словами перемолвиться не успели, а уже вся спина от напряжения взмокла. Эх, ну до чего же глупо вышло, что они с Илмерраном язык эльфийский изучить успели, а вот до обычаев так толком и не добрались. Лерметт ведь о них почти ничего и не знает. Право, жалость какая! Знай он побольше, не чувствовал бы себя таким олухом. А еще больше ему жаль, что Илмеррана так не ко времени понесло в Арамейль проведать свою многочисленную родню. Иначе бы Лерметт непременно упросил гнома сопровождать его... хотя зачем упрашивать — этот зануда и сам бы напросился с превеликой охотой. Вот уж кто знаток из знатоков! Неужели он бы оставил Лерметта на произвол его невежества? Да никогда в жизни!

Призадумавшись, Лерметт не сразу и заметил, что вытворяет толковый и дельный эльф — а когда заметил, у него глаза на лоб полезли. Толковый и дельный эльф, положив костыльки и пояс Лерметта рядом с собой на лед, сноровисто разувался.

— Ты рехнулся! — возопил Лерметт, подхватив свое добро со льда и мгновенно опоясываясь.

— Нет, — отрезал эльф. — Сам видишь, какая тут стена неудобная. Костыльки там или не костыльки, а в сапогах я не долезу. Сорвусь.

— Поморозишься, ненормальный! — взвыл Лерметт.

— Ни-ни, — хладнокровно возразил Эннеари, ступая босыми ногами на лед. — Я же все-таки эльф.

— Тогда полезай скорее, если эльф! — не выдержал Лерметт. — Чего ждешь — пока ноги отвалятся?

Эннеари усмехнулся.

— Веревку давай, — распорядился он.

Лерметт, злясь на себя нещадно, так рванул смотанную веревку из воротника, что едва не оторвал его напрочь.

— Спасибо, — преспокойно заявил Эннеари, забрал веревку у него из рук, подхватил со льда костыльки и полез на стену.

Долго, нескончаемо долго — целую вечность, а если разобраться, то и две — Лерметт стоял, задрав голову, и наблюдал, как несносный эльф босиком лезет по стене, цепляясь за почти невидимые снизу трещинки и время от времени забивая в них костыльки невесть где и когда подобранным камнем. Наконец после мучительно бесконечного ожидания эльф перевалил через гребень стены и исчез из виду. Мгновением спустя его шалая голова свесилась над обрывом.

— Здесь чисто, — сообщила голова. — Сейчас я веревку закреплю получше, и можешь подниматься. Только сапоги мои захватить не забудь.

Прорычав нечто, совершенно неуместное в непринужденной светской беседе, Лерметт подхватил сапоги эльфа и прицепил их к своей скатке.

— Можно! — окликнула его голова сверху. — Давай!

Подъем по веревке оказался не таким уж и сложным. Главное было при всей спешке не забыть собрать костыльки. Лерметт не забыл — возможно, еще и потому, что выдергивая очередной костыль, он всякий раз представлял себе, как замечательно было бы огреть этим костылем эльфа по его дурной башке.

Наконец подъем, как и все на этом свете, будь то хорошее или дурное, завершился, и донельзя обозленный Лерметт ступил на тропу. Здесь и в самом деле не было ни кусочка льда. Эльф сидел посреди тропы и растирал ноги — белые, как свежеотбеленный пергамент.

— Ты придурок! — с чувством заявил Лерметт, швырнув оземь многострадальные сапоги.

Эльф поднял кверху замечательно нахальную физиономию.

— А разве это кому-нибудь мешает? — осведомился он.

Тропа оказалась довольно широкой и даже удобной, но идти по ней довелось недолго — ее пересекала невесть откуда взявшаяся широченная трещина. Лерметт готов был поклясться, что на карте ничего подобного не значилось, но в горах подобные перемены — дело обычное. Вчера еще ничего такого не было — а сегодня и камни громоздятся, и тропа разъехалась трещинами — откуда только взялись! Перескочить через расщелину не представлялось никакой возможности, и за недавним подъемом последовал еще один — и опять самонадеянный эльф поднимался первым. Лерметту ничего не оставалось, как следовать за ним — вначале вверх по отвесной стене, потом по узкой тропе, почти след в след.