Таежная кровь

Шилом, конечно, никто не тычет. А вот дурная голова ногам покоя не дает. Другой бы спокойно лежал на диване у телевизора, с молодой женой под боком. Ребенку книжку почитал бы, что-то по хозяйству сделал, каким делом занялся. Так нет же. Как в тех немудреных строчках стихов:

Гора за горою,
Далекий причал.
Глаза затуманил
Большой перевал.
Таловые лыжи
В кладовке ждут.
В снега и целик
На себе унесут.
Уходит из дома,
Где хлеб-каравай.
Подушка не в милость —
Полено давай.
Что ищет – не знает,
Может, следа чету,
«Шоколадные сбежки»
Или просто – мечту?
То душа затомилась,
Задавило избой.
Знать, таежная кровь
Позвала за собой.

В том, что Алена «выколола отцу глаз» коровой, нет ничего особенного. Дети всегда говорят о том, что видят и слышат. А значит – правду. Была бы немного старше, наверное, промолчала бы. Но в четыре года язык сам просится на волю. В таком возрасте ребенок не умеет хитрить и начинает понимать, что папа крепко связан с тайгою. Как бы его ни держали дома, какие бы «капканы» ни ставили, пытаясь остановить от задуманного, ничего не получится – уйдет в трусах. Топ и рожден, чтобы «мерить косогоры». Видимо, так было задумано природой – родиться человеком тайги, беспрекословно повиноваться влекущей силе таежных просторов. Проще говоря – родиться охотником. И он никогда не предаст свой выбор, свое истинное предназначение в этой жизни, потому что это не простое желание, не прихоть. Это заложено в генах.

Только вот как объяснить дочке все это? Поймет ли она когда-то, что отец не может по-другому, ему не нужен другой образа жизни. А сейчас? Как сейчас объясняют Аленке, почему отец не пришел из тайги… И кто скажет ей об этом? Стоит только представить ее состояние, когда узнает, что папа умер… Ей будет больно, как и взрослым. Слезы… А потом череда вопросов: как, зачем, почему, когда? В таком возрасте пережить утрату отца тяжело: ребенок понимает все очень остро.

Нет! Нельзя допустить, чтобы дочь получила тяжелую душевную травму. Горя и так хватает. Только из-за этого Топ обязан выжить! Протянуть бы еще хоть какое-то время. Пусть несколько часов. Чтобы дочь увидела его еще хоть раз живым. А там будет видно.

Это еще не все…

Солнце… Яркое, оранжевое, горячее. И всемогущее, проникающее во все уголки таежного царства, долгожданное, ласковое! Как Топ ждал его вчера и как не хочет, чтобы оно было сегодня! Сколько раз небесное светило всходило за годы его жизни? При разных погодных, климатических условиях, зимой и летом, в сыромять-курослеп и ведро появлялось солнце, даже если его не было видно.

Много раз Топ видел его торжественное восхождение, степенное шествие, величавый закат. В какие-то дни – праздное, когда-то угрюмое и даже безразличное. Он всегда приветствовал его по утрам, часто машинально определял по нему место, где находится. А вечером по его закату определял, каким будет завтрашний день. Топ воспринимал небесное светило как само собой разумеющееся творение высшего разума, которое было, есть и будет. Может быть, солнце и есть вечный двигатель с неукротимой энергией, способный черпать силы и возможности бесконечно?! Когда-то, задавая себе подобные вопросы, Топ внимательно смотрел на желтый диск, чтобы еще раз удостовериться в его могуществе, восхититься его постоянством и величием. Теперь же, взирая на него мутными уставшими глазами, он сожалел о его очередном появлении. Понимал, что этот безоблачный, по-летнему жаркий день – последний в его жизни.

В его душе полное безразличие. Не осталось ни малейших сил для борьбы за свое существование. Единственная мысль, заполнившая его всего, без остатка, – парализующая жажда. Стремление испить глоток живой воды. Невозможность это сделать сводит его с ума.

В каждом предмете Топ пытается найти хоть капельку влаги. Слабые ладони ласкают сухие ветки деревьев, пожухлые стебли трав, теплую одежду, смолистый ствол пихты, на которых давно высохла роса. Знойное солнце растворило ночную влагу своими лучами. А он инстинктивно продолжает искать хоть капельку воды, прикладывает руки к земле, судорожно, сколько есть сил, давит на нее, ощущает прохладу, подносит руки к обметанным губам. Тщательно лижет языком потрескавшуюся кожу, но так и не находит никакого облегчения.