Таежная одиссея.

— Выпьем, други, на крови! — кричал он, размахивая барсуком. Не знаю, где только он успел узнать этот тост. Барсука съели за обедом, и я поздравил Моргунова со вступлением в племя охотников.

К вечеру мы вышли к устью реки Дальней, впадающей в Б. Уссурку с правой стороны. Оставив нас устраивать лагерь, Сузев и проводники отправились на охоту. С порученным делом мы управились быстро и пошли рыбачить. Для этой цели я достал купленный во Владивостоке спиннинг. Все мои познания в ловле рыбы спиннингом ограничивались беглой читкой популярной брошюры, к тому времени уже основательно забытой, и потому пришлось долго мучиться с выбором блесны. Димка давно дергал пескарей, а я все еще размышлял, что же прицепить. Наконец мой выбор остановился на большой белой блесне. Я приделал ее к жилке и сделал первый заброс. Блесна булькнулась в воду возле моих ног. Только после нескольких попыток она начала падать уже дальше.

Отойдя чуть выше по течению, я облюбовал небольшой перекат, который сразу переходил в омут. Описав дугу, блесна попала в середину переката и блестящей змейкой побежала по омуту. И тут же с ней что-то случилось. Случилось не только с блесной, но и со спиннингом и со мной. Я почувствовал резкий удар по катушке и от неожиданности едва не выпустил из рук удилище. В первое мгновение я даже не сообразил, что же произошло, и только спустя какое-то время вспомнил, что пришел ловить рыбу. Сейчас трудно восстановить все перипетии моей борьбы с тайменем. Помню только, что, будучи неуверенным в собственных силах, я позвал на помощь Димку. Его присутствие придало мне бодрости. Вспоминая приемы бывалых спиннингистов и стараясь им подражать, мы вытащили в конце концов пятикилограммового красавца тайменя на берег.

Это был памятный для меня вечер. Удача окрыляет, рождает надежды. В те гудящие комарами сумерки я стал спиннингистом.

Сузев с проводниками вернулся затемно, и если не считать Димкиных мальков, мой таймень был единственной добычей. Уху мы варили в ведре, и нам хватило ее не только на ужин, но и на завтрак.

Было раннее утро, и в лагере все еще спали, когда я почувствовал, как кто-то дергает меня за рукав. Открыв глаза, увидел перед собой Димку, который, прижав палец к губам, подавал мне какие-то знаки. Я выбрался из палатки и тупо уставился на него.

— Пойдем… быстро… — заговорщически шептал он.

— Куда?

— Пойдем, — твердил он, увлекая меня за собой. Димка притащил меня к берегу Дальней и ткнул пальцем в воду.

— Смотри!

Я ничего не понимал.

— Что смотреть? Вода как вода… — сказал я.

— Золото! — произнес Димка и оглянулся по сторонам.

Действительно, на песчаном дне, в прозрачной воде сверкали золотые блестки. Их было много — целая россыпь, размытая и разнесенная по руслу реки.

— Видишь ту сопочку, — заговорил Димка, — смотри, какой склон — как раз то, что нужно.

Сопка и впрямь могла оказаться золотоносной. В голове замелькали картины лондонского Клондайка, и нам уже казалось, что они как две капли воды похожи на наше место.

Пробравшись в лагерь, мы взяли нашу единственную сковороду и котелок и вернулись к реке. Присев у самой воды, зачерпнули драгоценный песок и закрутили свой лоток. Довольно быстро мы насобирали десятка два золотых крупинок и, высыпав их на бумажку, склонились над ними.

— Руки вверх! — раздался за нашей спиной грубый голос.

От неожиданности мы вздрогнули и, повернувшись, увидели довольного нашим испугом Зайца. Он не выслеживал нас и даже не догадывался о нашем занятии, а просто решил напугать. Однако, заметив сковородку, подошел ближе.

— Во! — сказал он. — А я ее искал! Че вы делаете?

— Да так… — неопределенно покрутил пятерней Димка.

Я какое-то время колебался, затем решительно сказал.

— Золотишко нашли, Петя!

— А-а, — понимающе протянул Заяц. — Тут этого добра много — вся речка в слюде… А зачем вам слюда-то?

Мы молчали — слишком жестоким был удар. Теперь мы понимали, почему наше золото разбегалось по краям сковороды. Судьба посмеялась над нами. Карьера золотоискателей была закончена.

И снова потянулись берега, плесы, перекаты. В поисках тихого течения нам приходилось переезжать от берега к берегу, и собаки вплавь следовали за нами. Иногда мы останавливались под развесистыми ветвями черемухи и прямо из лодки лакомились ее спелыми ягодами. Черемухи было много, она уже созрела и привлекала к себе не только нас, но и медведей: то и дело попадались свежие следы их усердной работы на деревьях.

К вечеру мы прошли половину пути и достигли кордона Русанова. Хозяин кордона, сорокалетний худой человек, работал наблюдателем метеостанции. Туберкулез вынудил ею пять лет назад покинуть город и переехать сюда. Болезнь отступила, но Русанову так полюбилась тайга, что ему не хотелось уезжать обратно. Он приобщился к охоте, развел пчел и ни в чем не терпел нужды. Вместе с ним на кордоне жила и его жена.