Таёжные походы. Рассказы. Часть 1 (СИ)

... Солнце садилось за болотом, синее небо высокой полусферой нависало над миром, и тишина повисла в промежутке между небом и землёй. Руки дрожали, сердце колотилось, мушка ружья, немного покачивалась то вверх, то вниз, то, совмещаясь с плечевой костью зверя, то опускаясь вниз, почти до уровня высокой травы.

Гена задержал дыхание, мушка совместилась с прорезью, замерла, и охотник плавно нажал на спуск. "Бам-м-м" - прорвалась громом тишина. Бык упал, и матка резко подняла голову, не понимая ещё, что происходит. "Бам-м-м" - автоматически грянул второй разрыв тишины, и матка упала на колени, а потом повалилась в траву и на бок...

Гена вскочил на ноги, перезаряжая стволы, побежал через кусты напрямик, не замечая чавкающую под ногами жижу, брызгающую на штаны.

Подбежав на расстояние в несколько шагов, охотник увидел двух оленей, лежащих один подле другого, почти плоских, очень мало возвышавшихся над примятой травой. Гена несколько раз оглянулся, по дуге подошел к быку и опасливо потрогал коричневые, пупырчатые с белыми, стертыми, серыми кончиками, острые рога.

Вблизи звери показались неподъемно крупными. Гена ещё раз оглядел округу, закинул ненужное теперь ружьё за плечи, ухватился за длинные, поросшие плотным блестящим волосом задние ноги с чёрными, чистыми, острыми копытами. Потянул, упираясь всем телом, напрягая мышцы сильных ног. Зверь колыхнулся, чуть сдвинулся и замер. "Тяжело", - отметил про себя Гена, и перехватился за рога, потянул изо всех сил. Зверь, поддаваясь, заскользил по траве, по выступающей через траву воде, оставляя влажную канаву - след. "Так легче", - подумал Гена и, погружаясь в болотину почти до половины резиновых сапог, не останавливаясь, дотянул свою добычу до берега, втянул тушу зверя в сосняк на низком берегу и, убедившись, что с болота его не будет видно, остановился. Он вспотел от взволнованного напряжения, перестал обращать внимание на детали ландшафта, на небо, на лес. Оставив ружьё около рогача, он вернулся к болоту - не выходя из леса долго стоял за стволом, осматривая противоположный берег, прямые как свечки сваи, торчащие из травы...

Убедившись, что всё спокойно, он вышел на открытую болотину, схватил матку за передние ноги и потянул её. Оленуха была поменьше, полегче, и Гена - сильный мужик, без труда перетянул её в сосняк.

"Теперь надо выпотрошить, а потом посмотрим - подумал он. Вскрыл остриём ножа брюшину быку, и из утробы дохнуло теплым запахом прелого осинового листа и травы. Перевалив желудок - большой кожаный, горячий ещё мешок с непереваренной травой и листьями из утробы наружу, на зеленую травку, он поднялся и вновь осмотрелся...

Потом, спохватившись, перерезал толстую вену на горле, и красно-чёрная кровь полилась на хвою, на зелёные травинки, впитываясь в мягкую землю...

После этого, охотник вновь сделал передышку, утирая пот с лица тыльной стороной ладони, подошёл к краю болота, но, убедившись, что всё спокойно, вернулся к оленям.

"Ведь надо же, - думал он, разглядывая красивые, сильные тела мёртвых оленей, - у меня ведь дома и лицензия есть на зверя, а как я привык прятаться на охоте. Конечно, лицензии со мной нет сейчас, и потому я браконьер. Потом лицензия на оленя одного, и после ноября, а сегодня конец сентября". Он повздыхал, посидел около туш, преодолевая невольную слабость - отзвук азартного волнения, охватившего его с момента, когда он увидел изюбрей.

"И потом, почему я стрелял второй раз?" - спрашивал он себя и не находил ответа. - Может потому, что я не ожидал здесь, так близко от людей встретить оленей". Он вспомнил лежащего в рюкзаке рябчика и невольно улыбнулся. "А ведь правы были те, кто говорил, что на охоте удача идёт к тому, кто не боится стрелять самую мелочь".

Пот на лице высох и Гена облизнул пересохшие губы. Солнце село за сосняк, и золотистыми искрами пробивалось сквозь потемневшую, почти бесцветную хвою. Охотник ощутил мелкую дрожь похолодания в теле, поплотнее застегнул пуговицы на штормовке, внимательно посмотрел на сверкнувший серебром шлифовки, хищно изогнутый нож с костяной ручкой. Из карманчика штормовки достал маленький брусок. Приладился, долго правил и без того острый нож, а потом стал обдирать шкуру, с плотным, коротким, лёгким золотисто-коричневым мехом.

Бык был крупным, упитанным зверем и шкура отдиралась от мяса сравнительно легко. Работал Гена быстро и потому тяжело и нервно дышал...

Переваливая зверя с боку на бок, удачливый охотник долго возился с разделением туши по суставам, на ходу, вспоминая уроки своего наставника, опытного охотника Сан Саныча...

Разложив мясо с костями на отделённой и развёрнутой шкуре, он перевёл дух, разогнулся, и тяжело вдыхая и выдыхая прохладный воздух, прислушался. Кругом стояла тишина, и только порывы ветра изредка с лёгким шумом играли сосновой хвоёй над головой...