Таежный бурелом

— Ложь! — отрезал Суханов. — Следствием установлено, что убил Мацмая японский подданный Цукуи, известный ронин[16].

— Цукуи в списках консульства японских подданных не числится.

Мицубиси спрятал в портфель газету и выжидающе забарабанил пальцами по столу.

Костров взял слово для официального заявления:

— Ультиматума генерала Отани мы принять не можем. Требование о предоставлении японскому командованию свободы действий, о восстановлении офицеров царской армии в их прежних званиях, о свободе белогвардейских солдат, выступающих против революционных войск, выполнено не будет. Правительство РСФСР не может взять на себя ответственность за порядок и спокойствие на Дальнем Востоке, за жизнь японских солдат, если свобода действий остается за японским командованием.

Ему отвечал Мицубиси:

— Интересы России, а не Японии требуют, чтобы японская армия помогла установить заслон в Приморье против нашествия исконных врагов наших дружественных стран. Будьте благоразумны, туман нельзя рассеять веером, и, если жажда сжигает рот, не пейте воды из кувшина грабителя. Я мог бы, господин посол, подсказать хорошее решение вопроса — объявите дальневосточные области независимыми от Европейской России. В этом случае мы бы гарантировали экономическую, торговую и военную помощь нашей родины. Мы не возражаем, если и представители большевиков войдут в правительство Дальневосточной республики. Коалиционное правительство, что может быть надежнее, устойчивее?

— Мы считаем такую постановку вопроса оскорбительной. Правительство РСФСР избрано народом, и не нам с вами решать этот вопрос. Ваши соображения прошу адресовать в Кремль, главе Советского правительства.

Отани поднялся с кресла.

— Вы должны, господин посол, согласиться на наши условия, — угрожающе проговорил он. — Если вы этого сейчас же не сделаете, то Владивосток и его крепостные сооружения будут превращены в груду развалин. Убийство японских подданных удостоверено городской управой, и отвечает за это московское правительство. Решайте немедленно, если вы человек благоразумный, иначе адмирал Хиракиру Като прикажет крейсерам открыть огонь.

Костров надел фуражку.

— Я подумаю о некоторых вариантах ваших предложений. Через три дня будет наш ответ.

— Город, князь, можно разрушить, — прогудел Шадрин, — но землю, на которой он стоит, уничтожить нельзя.

ГЛАВА 23

Маркиз Мицубиси проснулся, посмотрел на часы в футляре из орехового дерева с затейливыми инкрустациями. Холеная рука с наманикюренными ногтями протянулась к кнопке электрического звонка.

Слуга опустил шторы, тщательно расправил их, чтобы ни один луч солнца не беспокоил маркиза.

После ванны, массажа и завтрака маркиз сел за письменный стол, пододвинул к себе лист плотной бумаги. Он старательно выводил русские буквы.

«Его превосходительству, особо доверенному послу Российской Советской Федеративной Социалистической Республики генерал-комиссару господину Кострову.

Уважаемый господин посол!

На днях я покидаю пределы гостеприимной России, дружбу с которой я всегда ценил как высшее проявление особого расположения к русскому народу. Перед отъездом мне бы хотелось видеть Вас, чей ум и твердое сердце решат благоприятный исход переговоров. Мне бы хотелось высказать Вам лично благодарность и пожать Вашу руку. Россия и Япония — два великих государства, решающие судьбу всех народов. Взаимное уважение полномочных послов этих держав подтвердит лишний раз дружбу наших народов. В 19 часов 45 минут местного времени ожидаю Вас, господин особо доверенный посол, в своей резиденции. Примите мое искреннее расположение к Вам и русскому народу и глубокое уважение к России.

Маркиз Мицубиси».

Перечитав письмо, Мицубиси ухмыльнулся: лесть такое же оружие в руках дипломата, как меч в руках воина.

Вдруг раздались сильные взрывы. Они следовали один за другим. Мицубиси вышел на балкон. Над Амурским заливом поднимались столбы черного дыма. Даже корпуса броненосца «Ивами» нельзя было разглядеть в плотной мгле.

— Русские матросы взорвали форты береговой обороны, — доложил дежурный офицер.

— Какая дикость!

— Запрошенные мной по телефону городские власти отказались дать объяснения.