Таёжный перегон

Из двух домов, которые показал Тимофей, перегонщики остановились на одном, стоявшем в стороне от всех. Как только открыли дверь, в глаза бросился невообразимый беспорядок: повсюду были разбросаны какие-то тряпки, изношенная обувь, грязная посуда, валялись окурки и пачки от выкуренных сигарет и папирос. Все говорило о том, что жившие здесь люди спешно покидали свое жилище. В большом пятистенке было две комнаты и небольшой закуток, служивший кухней. В ней стоял стол, три табуретки и короткая скамейка, покрашенные зеленой краской, на стене висел умывальник, рядом с которым валялось грязное ведро. В комнатах расположились железные печки, сваренные из бочек, похожих на те, что были на улице, стояли узкие армейские кровати и самодельные столы, сколоченные из струганых досок. В комнате побольше вдобавок ко всему был еще крепкий письменный стол и фанерная этажерка. По-видимому, ее «слепили» на время, но она пережила постояльцев и теперь напоминала о тех днях, когда служила людям. На этажерке лежали покрытые пылью книги. Взяв первую попавшуюся, Дубовик прочитал: «И.В. Сталин, краткая биография. 2-е издание, исправленное и дополненное, 1947 год». Интереса она не вызвала, и он остановился на другой. Ей оказался краткий курс истории ВКП(б) за 1938 год.

– Ого, библиографическая редкость! – воскликнул он. – Каким ветром занесло такие фолианты в это тьмутараканье? Как будто нечего было везти на край света. Вот что значит идеология. Проповедуя религию, миссионеры путешествовали по миру и несли свою веру и знания, а в наше время коммунисты насаждают другое. Даже в такую глухомань проникли марксистские идеи. Было бы что-нибудь поинтересней, можно было бы почитать.

Но очередной книгой, попавшейся ему под руки, была «Анти-Дюринг» Энгельса. С негодованием Александр бросил её на полку и отошел.

– Что за чушь такая, куда мы попали?! Да мало ли прекрасных книг, которые можно постоянно перечитывать! Так нет же, притащили макулатуру.

– В этом доме явно жила семья какого-то руководителя, – сказал Антон. – Книги классиков марксизма-ленинизма, письменный стол…

– Ну да, – не дослушав, стал продолжать Дубовик, – судя по тому, что мы здесь видим, возможно, даже начальник участка или замполит. Хотя нет, на гражданке были парторги, замполиты – в армии. После войны они сменили политруков, а до этого у военных верховодили комиссары. Но суть осталась прежняя – надзор за командованием и личным составом. Так сказать, проводили политику партии в армии. Помню, в части, где я служил, замполитом был капитан Зайцев. Вроде нормальный мужик, а как привяжется – не отстанет, пока не вправит мозги. Говорит о жизни в роте или о международной обстановке, а сам между делом выведывает кто чем дышит, как относится к политике партии и правительства. Вроде начинает за здравие, а кончает за упокой. Всех более-менее порядочных ребят сватал в партию, и, я скажу, у него неплохо получалось, но со мной этот номер не прошел, случился у него прокол. Я сказал, что пока не готов. Помню, он несколько раз ко мне подъезжал, а потом, по-видимому, махнул рукой.

– Тяжелый случай, – хмыкнул Антон, посмотрев на него с сомнением. Мол, вешай мне лапшу на уши, небось где-то пролетел – вот тебя и не приняли. А вслух сказал: – Александр Федорович, ты же знаешь, партия – наш рулевой, значит, надо было рваться к этому рулю. Глядишь, стал бы ты каким-нибудь большим начальником, возвысился бы над простыми смертными. А сейчас ты кто? Рядовой геолог, каковых в Союзе, как и других специалистов, хоть пруд пруди. Ещё не поздно, у тебя получится.

Тот махнул рукой и вместе со всеми принялся за уборку. На стенах вместо обоев были наклеены газеты. От времени они пожелтели, но текст хорошо сохранился. Антон пробежался глазами по простенку и остановился на самой яркой странице какой-то старой газеты.

«Дальстроевец», – прочитал он про себя. Вверху над названием печатного издания красным жирным шрифтом курсивом было набрано:

«Да здравствует Первое мая», а под ним обычными заглавными буквами, но тоже красного цвета в два ряда: «Боевой смотр революционных сил международного пролетариата», «Да здравствует великое и непобедимое знамя Маркса – Энгельса – Ленина. Да здравствует Первомай». Это был довоенный номер праздничной газеты за 1 мая. В ней поздравляли трудящихся Колымы с Великим праздником труда и нацеливали на новые трудовые победы. Слово «победа» еще звучало по-граждански буднично, никто в то время, наверное, даже не задумывался над тем, что совсем скоро это слово приобретет другой смысл. За победу над фашисткой Германией погибнут миллионы людей.