Таёжный перегон

– Ну и слава богу, – бойко отозвался Александр. – Значит, жить будешь. То, что вы устали, я знаю по себе, но, к сожалению, помочь ничем не могу. Особо отдыхать нам некогда, нужно двигаться вперед. Немного потерпите, скоро втянетесь. Завтра проскочим болото, потом будет полегче.

– А у меня нога болит, – жалобно прохрипел Стас, думая, стоит ли рассказывать начальнику обо всех проблемах и, главное – напрямую спросить о запасах продуктов. – В первый день натер, а теперь вот эта болячка выскочила. Как бы чего не случилось. Может, гангрена? Посмотри, пожалуйста.

Он быстро снял сапог и показал рану, а о продуктах решил пока помолчать. Окинув беглым взглядом ногу, Дубовик сразу сделал заключение:

– Никакая это не гангрена, просто нога немного припухла – вот и вся проблема. На ночь присыплем стрептоцидом и забинтуем, а сейчас походи босиком. По сравнению с тем, что было у меня в позапрошлом году, – это цветочки. Ногу так разбарабанило, что в сапог не входила. С рабочим я был в недельной выкидушке, то есть налегке ушел из базового лагеря, и вот где-то на третий или четвертый день ни с того ни с сего на большом пальце выскочил чирей. А все из-за того, что я не придал значения какому-то небольшому прыщику. Подумал, и не такие болячки привязываются, и все само собой проходит. А зря! Надо было хотя бы йодом смазать. Ну и, значит, утром чувствую, меня морозит. Температура поднялась. Несмотря на это, я хотел идти дальше. Стал сапог надевать, а он не идет дальше голенища. Куда пойдешь босиком? Пришлось два дня отсиживаться на месте. К счастью, мы там оленя завалил. Вот, считай, на мясо и упали. Отъедались. Это уже в прошлом, а сейчас, ребята, у нас другие проблемы. Перед сном посмотрите упряжь и проверьте все сумы. Если рваные, зашейте. Седла пусть часок посохнут, лучше вынести под ту лиственницу, – кивнул он в сторону обрывистого берега, – там хорошо продувает. Рома, у Магана висит один ремень подпруги, наверно, пряжка не держит, посмотри. Завтра, как я уже сказал, переход может оказаться трудней сегодняшнего. По ходу движения сильно не отставайте, ну и смотрите за грузом, особенно это касается тех, кто идет сзади.

Стреноженных лошадей отпустили, и, почувствовав свободу, те направились обратно по своим следам. Пощипывая траву, они медленно удалялись от стоянки геологов. Первым встревожился Антон:

– Саша, а они не уйдут? Может, подсыплем овса, и пусть стоят до утра. Так будет надежней.

– Понимаешь, нежелательно вторую ночь держать их на привязи, – будто извиняясь, сказал тот задумчиво. – Я думаю, дальше большой поляны они не пойдут. Устали. На всякий случай я посмотрю их ночью, если что – подгоню поближе.

Антон подумал, какое же надо иметь чувство ответственности, чтобы после тяжелого дневного перехода пожертвовать своим отдыхом. До слуха долетел разговор Романа и Стаса, и он прислушался.

– Ты какой-то весь опухший и помятый. Что, Стасик, комары закусали?

– А то не видишь! – живо отмахнулся тот. – Сначала посмотри на себя, по-моему, ты выглядишь не лучше меня. Никакого спасу от них: на стоянке жрут, на переходе достают, даже в палатке не передохнешь. В спальнике жарко, а только высунулся, они всей кучей на тебя. По нужде без дымокура не сходишь. Ну разве это жизнь!

Комары досаждали круглые сутки, спрятаться от них было невозможно. И с каждым днем воздух все больше наполняется их звенящим писком. Не помогал даже проверенный накомарник. Ходить в нем постоянно было неудобно, а если сетка накомарника прижималась к лицу или к шее, толку было мало, комары кусали.

– А ты почаще поливайся мазью, и таких проблем не будет, – усмехаясь, сказал Роман. – Бери пример с меня.

Из кармана куртки он вытащил флакон с «дэтой» и встряхнул перед лицом Стаса. Тот резко дернулся и отпрянул назад.

– Да ну ее… Это же яд. У меня только от запаха этой мази начинается аллергия, а если намажусь, еще, чего доброго, кожа потрескается.

Роман демонстративно налил белую жидкость на ладонь и нанес себе на лицо и руки:

– Смотри, вот так надо. Кожа у него, видите ли, потрескается. Ни у кого не трескается, а у тебя вдруг потрескается. Несешь тут мне какую-то галиматью.

Действие мази хватало не больше чем на час, а при физической нагрузке и того меньше, поэтому «дэтой» приходилось мазаться постоянно.

– Ты что думаешь, это мед? – задетый за живое, вдруг завелся Стас. – Да это же настоящий яд. На бутылочке, кстати, написано, что мазь нельзя применять детям и беременным женщинам. О чем это говорит?

– Но ты же не беременная женщина? Ах, я забыл, ты же изнеженное тепличное растение! На тебя нельзя даже дышать.

– Ну что ты ко мне привязался? – не выдержав, вспылил Стас, хотевший, чтобы тот быстрее от него отстал. В последнее время Роман стал его донимать, и Стас старался избегать лишних контактов, но в полевых условиях это было невозможно. – Я и без твоей мази обойдусь, сам знаю, что делаю.

Довольный тем, что удалось завести Стаса, Роман рассмеялся:

– Правильно, Стасик, незачем их травить. Потом ни одна аптека не примет.