Таежный спрут

А поутру проснулась окончательно. По дну оврага бегали солнечные зайчики. Напротив меня, у горелок вечернего костра, сидел Туманов и не верил своим глазам. Он почти не изменился, только волосы поседели, и в плечах он стал пошире. Я ущипнула себя за шею. Туманов не распался. Ущипнула второй раз – давай, распадайся. Пространство недовольно забрюзжало, и на дно оврага, без стеснения застегивая джинсы, сползла большеглазая девчонка. Вздула слипшуюся челку, села по-турецки и, подперев подбородок кулачком, воззрилась на нас обоих. Дескать, начинайте, вас слушают.

– Не верю своим глазам, – оригинально начал Туманов, – вчера не верил, ночью не верил, а сейчас и подавно не верю. Четыре года ты мне снилась… По идее ты в Чехии.

– По идее ты на кладбище, – просипела я.

– Какое кладбище? – удивился он. – Взрыв был мощнейшей силы. От меня только камни в почках остались. Ни машины, ни Туманова – сплошные воспоминания. Нелепая смерть… Как твоя температура?

– Проверь.

Он перелез через кострище, вытер ладонь о колено и проверил. Это была очень долгая проверка. Он исследовал мой лоб тщательно, аккуратно, с большим вкусом. Со лба перебрался на затылок, с затылка на лицо, с лица на шею. Мысли об иллюзиях остались в темном прошлом. Рука определенно принадлежала Туманову.

– Нет температуры. Ты вчера переволновалась.

– Я рада.

Девчонка подозрительно засопела. Широко раздула ноздри и сделала вид, будто принюхивается.

– Ты что? – Туманов нахмурился и тоже засопел.

– Пахнет, – буркнула девчонка, – дымом семейного очага – просто воняет. Только не говори мне, Туманов, «брысь под лавку». Я никуда не брысну.

Я вспомнила, где видела эту девчонку. Это она приехала на заброшенную базу отдыха в одной машине с Тумановым и пятью похмельными личностями. Прекрасно помню, как она бродила неприкаянной зыбью, а потом поманила своих спутников и спрыгнула под обрыв.

– Ты есть хочешь? – спросил у меня Туманов.

– Хочу, – сказал горе-ребенок.

– Алиса, брысь под лавку!

– Можно, – подумав, согласилась я.

– Алиса, белку!

– Мне что, разорваться? – проворчала девчонка и, вынув из-под еловых лап нечто завернутое в бинт, неторопливо размотала. – Кушайте, гости дорогие. А если совсем совести нет, то и завтра приходите…

Туманов, не выдержал, захихикал. А я с содроганием уставилась на обугленную лапку несчастного зверька, еще вчера бодро прыгающего с ветки на ветку.

– Нет, не буду, – передумала я, – не хочу есть. Я вчера яблоко съела.

– Очень содержательная еда, – кивнула Алиса и, пока народ безмолвствовал, предательски впилась зубами в лапку.

– Алиса, фу! – вскричал Туманов.

– Пусть ест, – прошептала я, – мне совсем не хочется…

– Типичная жадность, – вздохнул Туманов.

Пока Алиса поедала дичь, мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться.

– Странно, – сказала я, – ты тот самый Туманов. И я спокойна, как лес. Ничего не чувствую. Я так мечтала об этой встрече, ждала тебя… ты, кстати, знаешь, что слово «Дина» в переводе с арабского означает «верная»? Я почти не сомневалась, что мы встретимся. Неважно, что ты умер, уехал, нашел другую… Но этот день мне виделся иначе… Скажи, Туманов, почему я так спокойна?

Я поднялась, стряхнув с себя ветки, села на колени и жалобно на него уставилась. В его глазах что-то блеснуло.

– Ну поцелуй меня, Туманов, что ли…

– Алиса, отвернись, – он опять почему-то захрипел.

– Может, мне вообще выйти? – огрызнулась девчонка.

– Ладно, тебя предупредили…

Странные танцы продолжались с завтрака до заката. Мы двигались на северо-запад. Я брела, спотыкаясь, по кедрачам и задумчиво переживала свое тихое счастье. Дождались, Дина Александровна. Докатились. Временами я разражалась беспричинным смехом. Виновник моего настроения двигался впереди колонны. Иногда оборачивался и улыбался глупой улыбкой.

Алиса замыкала процессию. Со мной она принципиально не разговаривала. Иногда обгоняла, что-то раздраженно говорила Туманову и, бросая на меня зловещие взгляды, опять удалялась на задворки. Девчонка меня не смущала. Меня в этот день вообще ничто не могло смутить.