Таежный тупик. История семьи староверов Лыковых

А поздно вечером, когда луна выплыла вверх из-за кедров на простор неба, Сергей сбегал вниз в свою баньку и вернулся с трубой-телескопом. В середине зимы на месяц Сергей удалялся в свой Харьков. Вернулся с гостинцами и вполне серьезным прибором для глядения на небо. Момент опробовать телескоп был выбран удачно: потеплело, чистое майское небо было усыпано звездами, а луна царствовала над погруженной в темень тайгою. Сергей укрепил телескоп на треноге, и мы, мужики, по очереди стали разглядывать сверкавший, как начищенный медный таз, лик ночного светила. Сергей менял окуляры, и при самом большом приближении можно было разглядеть у края луны бородавки пологих гор с тенями от них. Агафья глядела на нас снисходительно, как на шаливших мальчишек. На предложение взглянуть – колебалась, прикидывая: не грешно ли? Все-таки соблазнилась. Рост в глазок окуляра заглянуть не позволил. Пришлось принести большую кастрюлю и поставить вверх дном. С минуту Агафья молча разглядывала в сто раз приближенную к глазу луну и спрыгнула с кастрюли разочарованная: «Лика нету!»

Из объяснений мы поняли: на листе какой-то молельной книги Агафья видела рисунок луны в виде женского лика с лучами. Этот лик она и надеялась разглядеть в телескоп. А лика не было. «Может, еще поглядишь?» Агафья немедленно согласилась. Но опять спрыгнула с кастрюли уже уверенная: «Обман! Лика нету!»

Ночевать Агафья меня пригласила в свою избу, постелив на полу рядом с россыпью прораставшей для посадки картошки. Перед сном она долго молилась, а потом вдруг перенесла масляный светильник в угол с книгами и стала что-то усердно искать. «Вот!..» – наконец сказала она обрадованно и положила передо мной раскрытую в нужном месте старинную книгу. И я увидел луну в виде круглого женского лика. Агафья была убеждена: игрушка Сергея вводит в обманное искушение. На самом деле луна такая, как нарисовано в книге.

В подобных случаях объяснять что-либо Агафье бессмысленно, и я перевел разговор на дела огородные. Но собеседница опять вернулась к луне. «Лик должен быть! И что будто бы ездили по луне и ходили – тоже обман». В полном соответствии со здравым смыслом Агафья объяснила мне, почему этого никак не могло быть. «Где это видано, чтобы люди, как мухи, ходили кверху ногами! Они упали б на землю».

Лунный свет лился в окошко. Весенняя, залетевшая в избу днем бабочка дремала на туеске у масляного светца. Часов до трех мы говорили о таежном житье-бытье. Агафья вставала с лежанки – открыть двери мяукавшей кошке, шепотом начинала читать Псалтырь. Наяву, во сне ли я слышал негромкие слова веры, границ не имевшей: «Лик должон быть…»

Утром разбудил меня грохот. Поскрипывала избушка, дребезжали стекла в оконцах. Я взглянул на часы: в соответствии с расчетами через семь с половиной минут после запуска с Байконура над затерянным в тайге обиталищем человека пролетела ракета «Протон». Вторая ступень ее, войдя в плотную атмосферу, на большой высоте взорвалась. Не залаяли привыкшие к небесному грому собаки, не удивилась Агафья. Только Ерофей постучал в дверь: «Слышали, полетела! Я пошел чай кипятить».

Где-то «в миру» дела шли по плану. Полетела ракета, значит сегодня прилетит сюда вертолет с учеными – брать землю для пробы с огорода Агафьи, с косы у речки, в лесу под кедрами. Дело это у химиков занимает десять – пятнадцать минут, и надо быть с рюкзаком наготове, иначе можно засесть тут на месяц, а то и на два. Сидя у рюкзака, мы с Ерофеем вспомнили: двадцать лет назад ровно, летом 1978 года, Лыковы были в тайге обнаружены. Летал самолет над этим районом – искал место, где высадить геологов, и увидели летчики на склоне горы картофельные борозды… Двадцать лет! Сколько с тех пор воды утекло в Абакане!

Агафья рисует

Собираясь к Агафье, я положил в рюкзак стопку хорошей бумаги и несколько черных карандашей-фломастеров с надеждой на эксперимент рисования, не зная, впрочем, как к этому отнесется 52-летняя таежница, никогда не рисовавшая даже прутиком на песке.

И вот подходящий момент. Ждем вертолета, но не знаем, когда он появится. Понимая, что творчество – процесс интимный, я попросил Сергея и Ерофея заняться чем-нибудь у костра, а Агафью пригласил сесть к столу.

– Пишешь ты хорошо, – сказал я, зная, что Агафья умением писать гордится. – А попробуй-ка рисовать…

– А это цё?

Я взял фломастер и нарисовал хорошо тут известную птицу.

– Кедровка… – улыбнулась Агафья.

– Вот и ты нарисуй…

Свое «произведение» я убрал, чтобы избежать копирования. Агафья не очень уверенно изобразила птицу. На кедровку она походила лишь отдаленно, но рисунок был, несомненно, интересней, чем мой.

– А теперь нарисуй-ка серп… чайник… ножницы…

Я называл то, что попадалось в избе на глаза, и Агафья уже с заметным азартом изображала привычные ей предметы. Посмеиваясь, по собственной инициативе нарисовала она железную печку. Чтоб не было никакого сомнения в изображениях, Агафья каждое подписала.