Таежный вояж

Оказалось, что вагоны, которые я обнаружил возле давно забытой, шахты, находятся примерно в двадцати верстах от деревни Большие Комары, если, разумеется, рассматривать это расстояние по прямой. Мне же пришлось дать круг верст в полста, потому что железнодорожная ветка была проложена по единственно возможному пути, в самый центр болота, любое другое направление пути, гарантировало почти мгновенную гибель, потому что болото считалось непроходимым. Да и по большому счету, таким и являлось. Еще зимой, можно было как-то пересечь его по более короткому пути, да и то не везде, но стоило льду сойти, и все, пиши пропало. Да и делать там было, в общем-то, и нечего. Шахта была выработана полностью, да вдобавок ко всему еще и затоплена водой. Что удивительно, несмотря на то, что железнодорожная ветка и так представляла собой можно сказать недействующее сооружение, о чем говорили несколько разрушенных мостов, и рельсы, фактически висящие в воздухе, так еще и перед линией основного железнодорожного полотна несколько секций ветки ведущей к тому острову были убраны. И скорее всего, к угонщикам вагонов, это не имело никакого отношения. Просто местное население, видя, что ветка никому не нужна, решило, что негоже оставлять гнить такие прекрасные строительные материалы. И попросту все это прибрали к рукам. Почему не пошли дальше? Кто знает, может решили, что не стоит рисковать ради сомнительной выгоды, а может была какая-то другая причина.

Именно поэтому, последние пару километров я пробирался по уже основательно заросшей тайге. Путь угадывался только потому, что порос еще не достаточно основательно. Еще десяток лет и о том, что здесь когда-то проходила ветка, ведущая к шахте, можно будет забыть. Похоже угонщики и местное население, сделали все, что было в их силах для того, чтобы это направление было окончательно забыто.

Как оказалось у деревеньки Больше Комары, имеется небольшой полустанок, относящийся к Круго-Байкальской железной дороге. Благодаря чему, мне удалось практически беспрепятственно сесть на проходящий мимо состав, остановившийся там для дозаправки локомотива водой. Разве, что пришлось предъявить местному милиционеру свой «ДокУмент» — я так и сказал, с ударением на «У» протягивая ему бумагу, до этого находящуюся во внутреннем кармане и завернутую в небольшую тряпицу, не первой свежести. Впрочем, все это было воспринято вполне благосклонно. Ну, охотник, промысловик, с «ДокУментом», что еще надо-то? Уверившись в выданных мне полномочиях, милиционер посетовал на то, что охоты уже почти нет. Зверя всего выбили, надо отправляться или далеко на север, или же наоборот спускаться южнее, а еще порадовал меня тем, что я пожалуй единственный из встречавшихся ему ранее охотников, который соблюдает правила ношения оружия. Ну да, перед самым выходом, я решил, не светить винтовкой, и положил ее в сшитый нарочито грубовато чехол из парусины. Оказалось, правильно сделал, а то бы нарвался на штраф, который мне нечем было бы заплатить. Разумеется посадить бы за это не посадили, но нервы бы потрепали. Я с ним полностью согласился и сказал, что именно туда и направляюсь, и на этом все и завершилось. Впрочем, менты совершенно одинаковые, что в будущем, что сейчас. Увидев, мой докУмент, посетовал на то, что другие охотники не соблюдают правила, ношения оружия и патронов, и увидев, что взять с меня нечего, со вздохом произнес:

— Поделись, табачком, хотя бы!

Разумеется, я не отказал такому важному милиционеру. Еще собираясь в дорогу, я затарился, наверное на месяц вперед, закинув в свой вещмешок пачек двадцать, найденных сигарет. Правда, делиться подобным куревом с ментом, посчитал неправильным. Вернее сказать предполагал, что подобные встречи, наверняка произойдут, и поэтому заранее накрошил в найденный каморке у денщика, кисет с махоркой, немного табачку с распотрошенных сигар и сигарет. Смесь получилась еще та. Попробовав ради интереса, после долго не мог не только откашляться, но и избавиться от стойкого аромата прелой соломы с примесью заплесневелого хлеба. Сейчас, заняв место на тормозной площадке и приготовившись следовать дальше, с улыбкой предвкушал то, что будет чувствовать незадачливый милиционер, когда, наконец, закурит выделенные ему от моих щедрот почти половину кисета табака. Я уже говорил об их жадности? Так вот мент, не дюже не сомневаясь, отсыпал из моего кисета, больше половины содержимого, после чего похлопал меня по плечу, и молча развернувшись поплелся по своим делам, забыв даже сказать спасибо. Впрочем, в последнем я нуждался меньше всего.