Таежный вояж

Позже, уже под утро очень удивился тому, что произошло, точнее, как все это было воспринято мною. Ведь я же фактически впервые выстрелил в человека, но произошедшее воспринял, как само собой разумеющееся, и почему-то совсем не переживал о случившимся. Почему-то вспомнилось наставление, когда-то полученное от старшего прапорщика Гырбу, нашего ротного старшины:

— Если придется пострелять, постарайтесь воспринимать все это, будто вы находитесь на полковом стрельбище, а те, кто будет противостоять вам не люди, а просто движущиеся мишени. И потом тут имеется всего два пути. Или ты застрелишь своего врага, или он застрелит тебя. Если хочешь жить дальше, выбирай правильно свою цель. И не оставляй за собой подранков. Нет человека — нет проблемы!

Глава 11

Как бы там ни было, в Чите я постарался не задерживаться. Мало ли. Воры — они мстительные, вдруг кто-то еще заметил произошедшее. Могли доложить кому не надо, в итоге кто-то захочет либо подстеречь в неудобном для меня месте, либо решит разобраться со мной, чего мне совсем не хотелось. Хотя если судить по понятиям, я был в своем праве обороняться от нападения. Но закон он, «что дышло — куда повернешь, туда и вышло» и не только в законе, но и в воровских понятиях. И потому лучше избегать всего этого, и находиться подальшеот проблем.

Покинув поезд, заметил стоящий на первом пути «Москва-Владивосток», и тут же юркнул в один из вагонов, благо, что проводника стоящего возле входа, не оказалось. В вагоне, оказавшимся вагоном второго класса, сразу же отомкнул дверь ближайшего туалета и юркнул туда, заперев за собою дверь. Учитывая то, что туалеты обычно запирают в то время, как вагон находится на станции, существовала какая-то надежда, что сюда никто не сунется до отправления.

Туалет, оказался на удивление чист, и даже более просторен, чем те, что были в более позднее время, в советских вагонах, поэтому сняв заплечный мешок, и повесив его на крючок, я занялся обновлением своего гардероба, не особенно опасаясь испачкаться. Первым делом попробовал снятую еще в Верхнеудинске шинельку, которая практически идеально села даже поверх моей куртки. Тот мужик, которого я раздел в Верхнеудинске, был весьма упитан, и сейчас это было мне очень на руку.

Но все же находится в кожаной куртке вместе с матерчатым чехлом, и шинелью было не слишком удобно. Поэтому сняв шинель, я отпорол от кожаной куртки матерчатый чехол, выглянул в щелку оконного проема, и убедившись, что в междувагонном пространстве никого не наблюдается, выбросил его в окно. Сам же облачился в шинель. Без чехла, стало намного удобнее, я уже не чувствовал себя косолапым мишкой, для которого любое движение сковывалось множеством одежек. Заодно сменил и головной убор, скинув свой в мешок, а на себя напялив кепку восьмиклинку, позаимствованную у того же незадачливого грабителя в Верхнеудинске.

Карабин так и оставался в парусиновом чехле, который вдобавок я еще и привязал к заплечному мешку. Конечно, добраться быстро до него я не смогу, но для быстрой реакции достаточно, как я уже убедился ранее и пистолета. Правда в нем осталось всего три патрона, но надеюсь все же на то, что хотя бы здесь не окажется грабителей. В этот момент, пришло на ум воспоминание о том, что при стрельбе из пистолета вылетали пустые гильзы, а которых я даже не вспомнил на тот момент. С одной стороны это могло дать повод для милицейского разбирательства, с другой, даже если найдут трупы, и свяжут их с найденными гильзами, я буду уже далеко, и меня это никак не коснется. Да и исправить что-то сейчас, было уже невозможно.

Глянув на себя в зеркало улыбнулся. По всем параметрам, я сейчас стал похож на отставного вояку, демобилизованного из армии. Выцветшая потертая шинель солдатского образца, торчащие из под нее безразмерного вида брюки галифе, надетые поверх замызганных сапог, набитый какими-то тряпками грязноватый картофельный куль с заплатой на самом видном месте, использующийся в виде заплечного мешка. Отросшая за время путешествия щетина дополняла образ. Немного портила образ отставного вояки кепка, но тут уж ничего не поделаешь.

Ждать пришлось недолго, и вскоре поезд тронулся. Не став дожидаться кондуктора, я покинул свое убежище и вышел в тамбур где, пользуясь отсутствием посторонних, закурил сигарету. Уже через десять минут меня обнаружила там проводница, дородная плотная женщина бальзаковского возраста, со слегка грубоватым лицом. Взглянув на меня, почему-то улыбнулась, одновременно с этим оскалив свои лошадиные прокуренные коричневые зубы и произнесла:

— А, вот и заяц! Что ж ты милок, прячешься-то здесь?

— Я, скорее медвежонок, добрая женщина. Михаилом назвали, а что же мне делать, ежели я чуть ли не на ходу в вагон попал, а ехать-то надо.

— А билеты-то купить не забыл?

— С билетами, увы, не срослось. — Деланно вздохнул я, — но может, вы подсобите? Я заплачу, деньги пока есть.

— Заплатит он.

Женщина на мгновение задумалась, потом добавила.

— Пойдем уж, медвежонок ты мой. Только не шуми слишком, а то здесь тебе не «шарабан» тут люди приличные ездят.