Тафгай 2

— К умельцам нужно срочно на автозавод обращаться, — сказал я, улыбаясь Жене и другим фигуристым фигуристкам. — Денег заплатить и простимулировать скорость выполнения заказа в жидкой валюте.

— В какой валюте? — Не поняла женщина с микрофоном.

— От которой на заводе в узком кругу не принято отказываться, — хмыкнул юный и смекалистый Александров.

— Продолжайте тренировку, — Я подмигнул своей Женьке. — Сегодня уже четверг… К субботе «удочка» будет готова.

* * *

После ужина в столовой на базе «Зелёный город», где сегодня перед игрой осталась ночевать вся команда, когда торпедовские старожилы ушли резаться в преферанс, я предложил Борису, и фигуристкам подружкам Жене и Алёне незаметно смотаться в город.

— В кино опять? — Недовольно искривился юный гений прорыва.

— В ресторан? — Хихикнула Алёна. — Так надо платье погладить.

— А мне чтобы платье погладить, его сначала нужно купить, — обиженно засопела Женя.

— Что у вас за интересы такие, либо кино, либо рестораны? — Всплеснул я руками. — Поедем сейчас на авторскую встречу с прекрасной советской эстрадой. Только Михалычу скажу, чтоб не волновался.

— Тогда я надену брюки, — заявила Женька.

— Красоту ничем не испортишь, — согласился я.

В своей комнате на базе, где Сева Бобров бывал чаще, чем в пустой квартире, которую ему на время работы выделил автозавод, я и застал главного тренера, вновь склонившегося над шашечными фишками.

— Заходи, присоединяйся, — кивнул Всеволод Михалыч на свободный стул. — Давай рассуждать вместе, как играть команда без тебя завтра будет.

— Михалыч, я не по этому поводу, отпроситься хочу, — сказал я, но так как Бобров даже не шелохнулся, то добавил. — В аэропорт мне нужно сгонять, встретить Фиделя Кастро с Луисом Корваланом. Они тут в Горьком лекции для студентов читать будут на кубинском языке. Хочу щёлкнуться с ним для истории государства Российского.

— Что? — Спросил Сева, передвигая шашечки по нарисованному хоккейному полю.

— Я говорю, шведские хоккеисты Кемь взяли, а Вацлав Недоманский на Изюмском шляхе безобразничает, — пояснил я тревожную политическую ситуацию в стране.

— Тогда много не брать, и не безобразничать, — пробормотал Бобров. — Хватит нам одной дисквалификации.

— Ты, Всеволод Михалыч, главное дамку поскорее проведи, — я тоже двинул одну шашечку. — С дамками мы Ленинград быстро порубаем.

— Да, да, да, — согласился главный тренер.

* * *

Во дворце культуры Автозавода, где занималось множество кружков и коллективов народного творчества, сжалившись в профкоме, выделили маленькую комнатушку и вокально-инструментальному ансамблю «Высокое напряжение». На вопрос, почему родилось такое дикое название Толя, который меня, случайно встретив сегодня на заводе, и пригласил на репетицию, ответил просто:

— Если сложить имена Толя и Коля, то получится слово — ТоК. А если ток, то это почти всегда высокое напряжение.

Чтобы поместиться в комнату для репетиций на третьем этаже ДК, мне пришлось не без удовольствия усадить себе на колени Женьку, а Борису его подружку Алёну. Остальную площадь занимали музыканты и инструменты: ударная установка, синтезатор, гитары и колонки к ним, или как их ещё называют комбики.

— Во-первых, — начал Толик, покосившись на недовольного моим присутствием Николая, — мы хотим тебя, Иван, поблагодарить за песню «Мой адрес — Советский союз». Да, поблагодарить! Потому что без неё мы бы сейчас «Портвейн» пили в подъезде, зазря прожигая молодую жизнь.

— Я не гордый, можно и деньгами, — хохотнул я.

— Нет пока денег, — пробубнил мрачный Коля.

— Так не в них счастье, — сказал, приобнимая Алёнку, Боря Александров.

— Сыграйте что-нибудь мальчики, — попросили дружно девчонки.

Барабанщик ансамбля обречённо стукнул четыре раза палочкой о палочку и музыканты грянули:

Заботится сердце, сердце волнуется,

Почтовый пакуется груз.

Мой адрес не дом и не улица —

Мой адрес — Советский Союз.

Причём Колян пел с таким видом, как будто проглотил что-то совершенно несъедобное мерзкого коричневого цвета. Поэтому когда он резко провёл по всем шести струнам, песня оборвалась. Алёна с Женей дружно похлопали.

— Во-вторых, — продолжил Толик. — В декабре здесь в Горьком состоится музыкальный конкурс «Серебряные струны» в честь 650-летия города. Александр Градский со «Скоморохами» приедет.

— Тоже мне рок звезда нашлась, — тихо пробубнил Николай.

— На конкурс нас взяли, но нужна ещё одна песня, — толкнул Толик в плечо своего друга-бунтаря из подворотни. — Ты же Иван говорил, что ещё какие-то песни в Череповце слышал.

— Вы нам только намёк на тему сделайте, мы дальше сами всё досочиним, — пискнул худосочный клавишник Савелий.

«Чем же вам таким намекнуть, чтобы за это ещё и неприятностей не было?» — задумался я.

«Про коммунистическую партию нужно что-нибудь и про Ленинский комсомол», — стал подсказывать голос в голове.

«А почему нет?» — вспомнил я одну вещицу.

— Значит так, начнём с припева, — я аккуратненько ссадил Женю на свой стульчик, а сам встал, стараясь не наступить на переплетающиеся повсюду провода. — Давай пианист записывай:

Всё, что в жизни есть у меня,

Всё, в чём радость каждого дня,