Тафгай. Том 8 (СИ)

«Вчера хет-трик сделал 17-летний Александров, сегодня хет-трик у 18-летнего Хатулёва, — подумал тренер Эл. — А завтра вся лига начнёт массово заявлять в основные составы талантливых юниоров. Кстати, давно пора. Если человек созрел раньше времени для мужского хоккея, зачем ему пылиться в фарм-клубе? Интересно, что же такое Большой Таф сказал своим парням? — Эл Арбор покосился на Ивана Тафгаева, который опять что-то втолковывал Валерию Харламову и решил, — наверное, говорят о своём коммунизме. О чём ещё могут думать эти странные русские?».

* * *

— Валер, я всё думаю про тот телефонный звонок из Москвы, — шепнул я Харламову, сидя на скамейке запасных, когда на табло горел ужасающе разгромный счёт — 2: 10 в нашу пользу, ибо сегодняшняя детройтская ледовая дружина походила на легендарную команду из будущих 90-х годов, как запорожец смахивает на мерседес, треску много — толку мало.

— Что тебя смущает? — Прошептал он.

— Когда звонят по межгороду, то сначала в трубку представляется телефонистка и объявляет — кто с вами разговаривает: Москва, Новосибирск, Уфа и так далее, — пояснил я Валере. — А тут я сразу же услышал голос Старовойтова. А это значит что?

— Думаешь, что звонок был сделан из Штатов? — Усмехнулся Валерий. — Нервный ты, Иван, стал и подозрительный. Тебе «летающие тарелки» случайно не мерещатся?

— При чём здесь Штаты? Включи мыслительные процессы на полную мощность. Звонили из кабинета товарища Андропова, председателя КГБ СССР, — как можно тише сказал я, пропустив шутку про «летающие тарелки» мимо ушей. — Ведь по сути говоря, Андропов прикрыл мою задницу, когда я сбежал в Америку. И вон, нашему шаманидзе он то же помог раньше времени освободиться. — Я кивнул на шамана Джона Смита, который опять кому-то из парней заговаривал и заклеивал рваную рану на лице.

— Тафи! Смена! — По-русски прокричал Эл Арбор, освоивший несколько слов на великом и могучем языке, и моя первая тройка нападения направилась к калитке в хоккейном борту.

— О чём секретничаете? — Ревниво поинтересовался Боря Александров.

— Решаем, как тебя, мазилу, вывести на пустые ворота? — Пробурчал я. — Три стопроцентных момента сегодня запорол.

— Не три, а один, — обиделся Боря и недовольно засопел.

— Грубо говоря, но мягко выражаясь, один пишем, два на ум пошло, — хохотнул Харламов.

Вчера наш юный гений прорыва Питтсбургу положил три банки, а сегодня еле-еле затолкал одну, поэтому Борис был недоволен ни льдом, ни клюшкой, ни качеством наших обостряющих передач.

— Пасовать как следует не умеете, — буркнул «Малыш», заняв своё место по левую руку от меня.

Я же вкатился в правый круг вбрасывания, которое разыгрывалось в зоне атаки. Бросил короткий взгляд на табло, где высветилась 58-ая минута матча. И заметил как разочарованные люди массово покидают трибуны этого старенького 15-тысячного стадиона «Олимпия». «Князь печально отвечает: „Грусть-тоска меня съедает“», — вспомнились мне вдруг стихи Пушкина и через мгновенье я ловко шлёпнул по брошенной арбитром шайбе.

Чёрный резиновый диск удачно отлетел к Борису, который сделав пару обманных движений отпасовал на правый борт Валере Харламову, а сам бросился замыкать левую штангу, тем самым оставив на нас процесс создания опасного хоккейного момента. Харламов то же немного пофинтил около борта, дождался, когда я пролезу на пятачок и подкидочкой отправил шайбу на крюк моей клюшки. И хоть защитник хозяев льда крепко обхватил меня обеими руками, я всё равно подставил клюшку таким образом, чтобы шайба выкатилась точно под бросок Бори Александрова.

«Забивай, „Малышатина“, мне не жалко», — усмехнулся я про себя. Однако капризная шайба попала кому-то в конёк, затем юркнула под щитком голкипера Детройта, ударилась в штангу и аккуратненько вползла за линию ворот. Разгромный счёт 2: 11 и мой второй хет-трик в чемпионате был встречен более чем спокойно. Сейчас меня больше волновала общая перспектива нашей ледовой дружины. Если сам Юрий Андропов предложил руководителю Федерации хоккея товарищу Старовойтову позвонить ко мне в Принстон, значит дело приняло серьёзный оборот.

— Зажопили голешник, а ещё друзья называетесь, — проворчал Боря Александров, проезжая мимо меня и Валерия Харламова.

— Это чё, б…ть, сейчас такое было? — Рыкнул, подъехавший Валерка Васильев.

— Это, Валер, по-русски называется — «звезда в шоке», — криво усмехнулся я.

— Это называется — «звёздная, сука, болезнь» и лечится она хорошими звездюлями, — тяжело вздохнул Васильев.

* * *

После финального свистка в раздевалке старший тренер Эл Арбор, видя наши серьёзные и суровые лица, всё никак не мог взять в толк — кого сегодня хоронят? Пять игр и пять побед, первое место в чемпионате, однако никого этот факт особо не радовал. Боря Александров сидел красный как рак, ведь ему ещё в подтрибунном помещении Васька отвесил смачного леща. И автор трёх заброшенных шайб, Виктор Хатулёв, который заступился за Борю и получил подзатыльник уже от меня, смотрел куда-то в пол и упрямо молчал.