Тафгай. Том 9

— Предложил ему написать совместное письмо товарищу Брежневу о том, что современные девушки совсем отбились от рук, — хохотнул я. — Не хотят выходить замуж за членов партии, насмехаются над честными сотрудниками горкомов и райкомов и нагло флиртуют с беспартийными аморальными личностями.

— И что из этого следует? — Наташа прикрыла рот рукой, чтобы своим громким хохотом не помешать репетиции.

— Из этого вытекает сразу несколько конкретных предложений, — с серьёзным видом кивнул я. — Провести симпозиум обманутых женихов-коммунистов, широко осветить сие событие в прессе и снять художественный фильм, в котором легкомысленная и симпатичная девушка, прочитав в библиотеке «Капитал», бросает известного хоккеиста и уходит жить к простому инструктору горкома.

— И что мой так называемый жених? — затряслась от тихого смеха Сусанина.

— А он оказался не так уж и глуп, — мстительно улыбнулся я. — Сразу сообразил, что если такое идиотское письмо появится на свет и ляжет на стол председателя областного комитета партии, то про карьерный рост можно смело забыть.

— Я смотрю тут кому-то неинтересно, что происходит на подмостках нашей сцены⁈ — крикнула на нас Кира Нестерова, которая в данный момент сама была на сцене и разбирала с актёрами какую-то миниатюру. — Кто-то хочет пулей вылететь из самодеятельности, так⁈

— Очень интересно, Кира Владимировна, — затараторила Наташа. — Очень интересно.

— Тогда, Сусанина и Тафгаев, пожалуйте сюда и покажите, на что вы способны? — хмыкнула режиссёрка агитбригады «Фреза».

Глава 17

— Тааак, понимаешь, — крякнул я скрипучим голосом, который смутно походил на мало внятную речь Ельцина, когда появился на сцене в шубе Деда Мороза. — Прилетел, понимаешь, на оленях, поставил животных на стоянку, зашёл на минуту позвонить Снеговику по междугородке в Гренландию. Вышел: ни оленей, ни подарков, ни Снегурочки, понимаешь. Это куда я вляпался? Что это за населённый пункт, понимаешь?

— Вильва! — крикнула из зала Кира Нестерова.

— Как? — крякнул я. — Не слышу, понимаешь, пока летел, в ухо целый сугроб снега надуло. Что за станция такая?

— Вильва! — заголосили вместе с Нестеровой остальные актёры агитбригады.

— Сам вижу, что не Москва, — буркнул я. — Но раз вы такие горластые, давайте все вместе позовём Снегурочку. Вдруг она где-то здесь на оленях катается? На водительские права ещё не сдала, а уже ездит, понимаешь ли. Три-четыре, ка-ра-ул! — заорал я, когда актёры в зале выкрикнули имя Снегурочки. — А я говорю: «караул». У оленей подковы без зимней резины, у саней просроченный техосмотр. Давайте ещё раз и погромче. Три-четыре, Сне-гу-ро-чка!

И в зале кто-то позвал Снегурочку, а кто-то прокричал слово «караул». И тут из-за левой кулисы вышел Витёк. Этот актёр имел глуповатое выражение лица и во всех остросоциальных сценках играл граждан алкоголиков, хулиганов и тунеядцев. На нём была надета шубка Снегурочки, а на голове был напялен белый парик из синтетических волос, причём из-под парика наружу выглядывал его естественный черный чуб. Клюшка, которую я держал в руках, тут же рухнула на деревянный помост сцены.

— Что смотришь дед? — нагло заявил он. — Опять склерозом память отшибло? Ещё скажи, что я не твоя родная внучка — Снегурочка?

— Память моя, понимаешь, барахлит, но со зрением пока полный порядок, — проскрипел я и обратился в зал, ­– товарищи взрослые и дети, как вы считает: этот крокодил — Снегурочка или неизвестное науке существо?

— Крокодил! — закричали из зала другие актёры агитбригады, имитируя реакцию будущих зрителей.

— Нашел, у кого спрашивать, старый, они меня в первый раз в жизни видят, — загоготал Витёк. — Давай дед не тормози, гони подарки, и разойдёмся по-хорошему.

— Молодец, ха-ха, выкрутился, понимаешь ли, — сказал я в зал, затем по-стариковски крякнул, согнулся, держась за поясницу, и поднял клюшку с пола. — Дедушка я конечно старенький, память никуда не годится, одно ухо не фурычит, зато волшебные заклинания ещё помню.

— Хорошо, показывай своё допотопное колдовство и тащи подарки, а то я уже в кино уже опаздываю, — проворчал наш штатный злодей, посмотрев на часы.

— Трах-тибидох! — рявкнул я и ударил черенком клюшки по полу и в тот же момент парик с синтетическими волосами, который мы привязали на леску, взлетел в воздух и улетел за кулисы.

— Ааааа! — заорал Витёк, как это он делал во всех сценках, где его учили уму разуму и перевоспитывали в достойного строителя коммунизма, и выбежал со сцены.

— Товарищи взрослые и дети, давайте ещё раз позовём Снегурочку, пока не прилетел очередной прихватизатор подарков чубайсец, понимаешь ли, — обратился я в зал и сам же стал скандировать, — Сне-гу-ро-чка!

— Сне-гу-ро-чка! — вместе со мной стали звать внучку Деда Мороза актёры в зале.

А тем временем в той же левой кулисе Наташа Сусанина быстро нацепила на себя шубку, которую ей вернул наш штатный злодей, игриво поправила причёску и выпорхнула довольная до ушей на сцену с мешком подарков в руках.