Тая (киносценарий)

- Нет. Он себе счастья желает, если бы он тебе его желал, то принял бы тебя за личность. Человека, которого он обязан уважать и с чьим мнением считаться, а это уже не его дочь. Это уже не человек, в котором он отразится и останется жить после смерти, потому что это уже посторонний человек, а в постороннем человеке он жить не сможет.

Москвичка:

- Хочешь сказать, что он специально принял такое решение?

Кэп:

- А разве сама не видишь? Кого бы ты ни выбрала, папа твой тебе откажет, даже если это будет достойный человек. А вот мерзавца, которого он тебе нашел, ты не должна полюбить. Иначе он бы тебе не смог волю сломать и не смог бы навязать собственного решения. Заметь. Родители четко знают, что тебе надо, с кем ты должна спать и каких детей рожать, потому что это еще не твоя жизнь и не твое счастье. Это продолжение их собственной жизни, и впускать кого-то еще они ни за что не станут. Им не нужна твоя любовь и тем более твое уважение, потому что они рассуждают так: "Вырастет, поймет меня". На самом-то деле это даже по-другому звучит: "Вырастет, станет мной", но никто никогда не перерождается, и твой отец заблуждается как все.

Москвичка:

- Логично ты рассуждаешь, Кэп, но вот как-то мелко, как-то подленько.

Кэп:

- Что значит мелко?

Москвичка:

- Да свел ты мою жизнь к половым инстинктам, а кому же это приятно?

Кэп:

- Москвичка, я тебе скажу, что люди еще сильней заблуждаются.

Москвичка:

- Как?

Кэп:

- Ну, вот возьмем, опять же, твоего отца. Я так понимаю, деньги у него есть, и проблем с материальным положением не имеется.

Москвичка:

- Допустим.

Кэп:

- И автомобиль у него хороший и дом наверняка все дела.

Москвичка:

- Допустим.

Кэп:

- А зачем ему это все?

Москвичка:

- Как зачем?

Кэп:

- Зачем человеку деньги, если он их потратить не сможет? Зачем человеку "Феррари", если в России не построили дорог, по которым на нем можно проехать? Зачем отапливать двадцать комнат, если тебе в трех комфортно и хорошо?

Москвичка:

- Ну, во-первых у нас нет "Феррари", а если папе нравятся точные немецкие машины, что из того?

Кэп:

- Прикинь, Москвичка, и мне нравятся, и если бы были у меня лишние деньги, я бы только на таких и ездил. Но твой папа покупает их по другой причине, а именно потому, что если приедет он в Министерство на "копейке", никто не будет его уважать.

Москвичка:

- Мой папа не работает в Министерстве.

Кэп:

- Да какая разница! И в банк никто на отечественных автомобилях не ездят. А все потому, что не умеет твой папа ничего, кроме как взятки брать или давать. Если он покупает уважение за деньги, значит уважать его больше не за что.

Москвичка:

- Да почему, черт возьми?

Кэп:

- Как почему? Надо мне платить за дорогую тачку, если я изобрел средство от облысения?

Москвичка:

- Это уже совсем дурь. Причем здесь тачка и причем здесь средство от облысения?

Кэп:

- За средство от облысения я получу Нобелевскую премию, а в дорогую тачку я любую девчонку затащу.

Москвичка:

- Так уж и любую.

Кэп:

- Уверяю тебя. Я видел, что делают с людьми дорогие автомобили и убеждать тебя в этом не стану. Ты это и сама знаешь и если бы не знала - историю про скалолазание не рассказала бы. А вот папа твой таких историй не слушает, и окружают его люди, которые только и умеют, что  работать языком. Но это про дорогой автомобиль, а вот про средство от облысения слушай дальше. Если я, предположим, такое средство изобрел, мне и деньги ни к чему. А зачем мне деньги, если меня и так все лысые уважать станут.

Москвичка:

- Думаешь, кто-то вспоминает об Иванове, когда закапывает "капли Иванова" или про Петрова, когда мажет "мазь Петрова"?

Кэп:

- Нет, Москвичка, я никогда не вспоминал Полинга, хотя и витаминов таких не пил, но даже если бы и пил, не вспомнил. А уважение, оно делится на две части: тот, кого уважают и те, которые уважают. И если я придумаю такое средство, от которого волосы на голове будут так же расти как под мышками, значит буду я себя уважать за то, что людям помог. Люди меня за то, что я им помог, а не за то, что сумел обойти, обокрасть и в грязь втоптать.

Москвичка:

- Что ты хочешь сказать?

Кэп:

- Ничего, только то, что когда твой папа останавливается на светофоре и смотрит из дорогой машины, как я улицу перехожу, я его не уважаю, я ему завидую. Завидую, потому что он со своими одноклеточными понятиями заставил меня на себя работать, а я поленился или не смог и не переступил через западло. Только он этого не знает, потому что его при этом гордость переполняет, и думает он, будто отразился во мне и внутри меня живет.

Москвичка:

- Но ты-то такой правильный, такой золотой, какого же черта ты завидуешь?

Кэп:

- А я и не завидую, это я так, для примера.

Москвичка:

- Кэп, боже мой, что ты можешь об этом знать, что ты вообще можешь знать?

Кэп:

- Я и не говорю, что знаю, просто, Москвичка, если бы мне предложили поменяться жизнями, знаешь, так - баш на баш. Взять и жизнь другого человека прожить. Я бы твоим папой ни за что не захотел стать.

Москвичка:

- А кем бы захотел?

Кэп: