Таящийся у порога

11 марта. Ночью произошло нечто совершенно невероятное. Самый явственный сон из всех, какие я когда-либо видел. Я бы даже сказал, самый эротический. До сих пор испытываю волнение. Мне приснилась женщина – обнаженная. Когда я улегся в постель, она скользнула ко мне и оставалась со мной всю ночь. Мне снилось, что мы занимаемся любовью – или мне так казалось. После Парижа я не испытывал ничего подобного! И какие ощущения – все было так живо, словно я вновь вернулся в наш квартал! Даже слишком живо, поскольку я проснулся совершенно измотанным. Я действительно провел бурную ночь – постель вся измята.

12 марта. Тот же сон. Крайняя усталость.

13 марта. Снова плавал во сне. В морских глубинах. Далеко внизу какой-то город. Рьех или Р’льех? И еще нечто, именуемое Великим Тулу?»

Когда мы с Кори встречались в марте, он почти не рассказывал о своих снах. Выглядел он невероятно усталым, говорил, что плохо спит и что совсем не отдыхает – когда бы ни ложился в постель. Один раз он спросил, слышал ли я когда-нибудь названия «Р’льех» или «Тулу»; разумеется, ничего подобного я не слыхал, хотя на второй день моего визита у меня появилась возможность их услышать.

В тот день мы отправились в Инсмут – короткая поездка длиной менее чем в пять миль, – и вскоре я обнаружил, что Кори затеял ее вовсе не для того, чтобы ходить по магазинам. Это больше напоминало изыскательскую экспедицию, в ходе которой он пытался собрать всевозможную информацию о своей семье и ради этого таскал меня из одного места в другое. Так, из лавки Феррана мы отправились в публичную библиотеку, где обнаружили древнюю старушку-библиотекаршу, оказавшуюся бесценным кладезем сведений о всех старинных семействах Инсмута и его окрестностей; под конец она назвала нам имена двух глубоких старцев, которые еще могли помнить давних Маршей, Джилменов и Уэйтов; найти старцев можно было в их обычном пристанище – салуне на Вашингтон-стрит.

Инсмут, при всем своем бедственном положении, таил в себе некое очарование, пред которым не смог бы устоять ни один любитель археологии или архитектуры, ибо возраст городка насчитывал более ста лет, и основная часть его построек – кроме тех, что находились в деловой части, – была не менее старой. Хотя многие из домов были заброшены, а некоторые и вовсе разрушены, их архитектурные черты по-прежнему отражали культуру, давно сошедшую с американской сцены.

В прибрежных кварталах, и в частности на Вашингтон-стрит, последствия произошедшей катастрофы были особенно заметны. Лежавшие в руинах здания («Взорваны, – пояснил Кори, – по приказу федеральных чиновников, так мне говорили») никто и не думал разбирать, поскольку все соседние улицы были завалены битым кирпичом и проехать по ним было невозможно. Одна из улиц была практически стерта с лица земли; от всех примыкающих к докам старинных зданий, некогда использовавшихся в качестве складов, но уже давно заброшенных, остались одни руины. По мере того как мы приближались к берегу океана, в воздухе все сильнее чувствовался тошнотворный, удушливый запах гниющих водорослей и рыбы, запах гораздо более сильный и резкий, чем те, что обычно витают на морском побережье или возле внутренних водоемов.

Большая часть взорванных складов, по словам Кори, принадлежала семье Марш – так ему сказали в лавке Феррана. И в самом деле, семейства Уэйт, Джилмен и Элиот пострадали от нападения значительно меньше; основной удар федеральных властей обрушился именно на Маршей и их собственность в Инсмуте; впрочем, принадлежавшая им компания «Марш рифайнинг», занимавшаяся производством золотых слитков, не пострадала и по-прежнему давала работу тем, кто не занимался рыболовством, хотя формально управляли ею уже не выходцы из клана Маршей.

Наконец мы добрались до салуна, построенного, судя по его виду, еще в девятнадцатом веке; более того, за все это время в нем явно не производилось никаких перестроек, ибо это здание вполне можно было назвать ветхой лачугой. За стойкой бара сидел неряшливо одетый господин средних лет и читал «Аркхем эдвертайзер»; здесь же, на некотором расстоянии друг от друга, сидели еще двое мужчин; один из них дремал.

Кори заказал себе стакан бренди; я тоже.

Хозяин салуна бросал на нас осторожные взгляды.

– Где я могу найти Сета Эйкинса? – спросил его Кори.

Хозяин молча кивнул на спящего мужчину.

– Что он будет пить? – спросил Кори.

– Да что угодно.

– В таком случае бренди.

Хозяин плеснул в грязный стакан немного бренди и поставил его на стойку. Взяв стакан, Кори подошел к спящему и принялся его тормошить.

– Не хотите со мной выпить? – предложил он.

Старик поднял голову, явив нам сморщенное лицо и мутные глаза под шапкой нечесаных седых волос. Увидев перед собой стакан бренди, он схватил его, неуверенно хмыкнул и осушил одним глотком.

Кори для начала спросил, верно ли говорят, что он один из старейших жителей Инсмута, затем перешел к разговору о городе и окружающей сельской местности – вплоть до Аркхема и Ньюберипорта. Эйкинс отвечал охотно; Кори купил ему еще выпивки, потом еще.