Таящийся ужас 3

Ричард Кларк вышел из своего освежаемого кондиционером бунгало и сразу попал в душные, липкие объятия тропического утра. Не успел он пройти и сотни метров, как его тонкая хлопковая рубашка прилипла к спине и на ней в нескольких местах появились большие влажные пятна. Градины пота скатывались по лбу, заливая глаза. Он быстро заморгал, привычным жестом смахнул капли с бровей и устремил взгляд на акваторию сингапурской бухты. Там стояли на якоре десятки грузовых судов, терпеливо дожидавшихся своей партии копры и каучука, чтобы затем с товаром на борту отправиться в неспешное путешествие по белу свету.

Погода практически никогда не менялась. Стоял январь, хотя с таким же успехом это мог быть и июнь, и сентябрь. Месяц за месяцем, день за днем температура устойчиво держалась на уровне девяноста градусов по Фаренгейту, а влажность лишь усугубляла гнетущую духоту. Даже многочасовой проливной дождь в сезон муссонов был не в состоянии ослабить безжалостную хватку оранжерейного экваториального климата.

Кларк успел привыкнуть к такой погоде и почти не обращал внимания на духоту. За последние шесть лет он пообвык на острове и научился понимать его обитателей. Более того, он уже достиг такой степени акклиматизации, что чувствовал себя здесь намного уютнее, чем в любом другом уголке мира. У него появилось много друзей как среди белых, так и среди аборигенов, и он каким-то образом даже ухитрялся получать удовольствие от местной общественной жизни, которая, по оценке многих, с концом эры колониализма пришла в полнейший упадок. Ему не представляло особого труда раствориться в массе местного населения. Иссохший от курения опиума работник китайской прачечной, меняла-индус с эбеновым цветом кожи, золотозубый индонезиец — все они знали его и относились к нему с почтением. Он, в свою очередь, уважал их верования и обычаи и вообще считался их другом. Многие из его знакомых европейцев прямо заявляли, что он и мыслить стал по-восточному, хотя сам Кларк прекрасно знал, что ему предстоит еще очень многому научиться. Именно это желание воспринимать новое было причиной того, что он, в сущности, перестал вспоминать о своем прежнем доме и вообще об Англии.

Мимо него проехало такси — «мерседес» с желтой крышей. Он махнул рукой, и машина, пронзительно заскрипев тормозами, замерла на месте метрах в пятидесяти от него, подняв вокруг клубы красноватой пыли. Из открытого окна показалась голова, и ощерившийся желтолицый таксист прокричал:

— Такси, Джон?

Кларк подошел к машине, уселся сзади, и его тотчас же вжало в мягкую спинку сиденья, когда водитель резко бросил «мерседес» вперед. Кларк украдкой усмехнулся — он уже успел привыкнуть к подобным особенностям местного автовождения.

— Куда едем, Джон? — спросил таксист, величавший всех пассажиров Джонами.

— Аэропорт «Пая Лебар».

— Пять долларов годится? — спросил таксист и, широко улыбнувшись, посмотрел на Кларка. Тот рассмеялся.

— Ты, что, наглец, за туриста меня принимаешь? Три доллара — вот что ты от меня получишь.

— О’кей, Джон. Три с полтиной.

— Три безо всяких полтин.

— О’кей, Джон, три доллара, — все так же с улыбкой кивнул таксист. Они уже успели подружиться.

Машина миновала деловую часть города, пронеслась по шумному китайскому кварталу и выехала на окраину острова. Приехав в аэропорт, Кларк протянул таксисту обещанные три доллара, присовокупив к ним пятьдесят центов чаевых. Молодой китаец снова кивнул и заулыбался еще шире. Кларк прошел в бар, заказал порцию дешевого бренди и вышел на обзорный балкон, чтобы подождать там прилета своего клиента.