Тайга. Возвращение к корням

Я хотела возмутиться, но из-за его спины вышел всё тот же волк, скалясь и клацая зубами. Он опасной походкой приближался ко мне, не сводя злобный взгляд.

– Он же меня не слопает? – всё же уточнила.

– Ещё как слопает, – подскочили его брови.

Я нервно сглотнула.

– Ну, я тогда, пожалуй, пойду, – пискнула я. Он кивнул с лёгкой ухмылкой. – Хорошего дня, – улыбнулась и, резко развернувшись, быстрой походкой отправилась прочь.

Я не оглядывалась, просто шла в сторону от этого странного парня и его волка. Мне было страшно, но не жутко. Почему то я знала, что он не навредит мне. Хотел бы, уже придушил.

– Мирный, за мной! – вдруг услышала позади и остановилась, как вкопанная.

Снова это чувство. Почему это слово действует на меня особым образом? Я обернулась. Этот мужлан забрал мою книгу, а она дорога мне! По большей части из-за неё я сейчас здесь. И я должна её вернуть.

Спрятавшись за низкий кустик, я принялась обдумывать план, как возвратить талмуд. Сам он точно его не отдаст. Но зачем он ему? Он читать-то умеет? Можно выкрасть, но там волк. Непросто сторожевой пёс, а волк! Прикиньте моё смятение. Ещё и кушать хочется. Желудок отозвался журчанием. Можно дождаться ночи и когда они уснут прокрасться в избу, а сейчас пожую еловых иголочек. Читала в одном журнале про путешествия, что их можно кушать. Сорвала маленькую веточку и, недолго думая, засунула в рот.

– Фу! Что за гадость, – начала плеваться я.

Редкостная бяка. Скорчившись и закряхтев, состряпала гримасу отвращения и смачно харкнула на землю. Ну и что, что леди так себя не ведут. Я же не леди. Росла среди пацанов. Грязь и заброшенные карьеры были моими любимыми развлечениями. А футбол! Бывало, выйдешь во двор, а там мальчишки гоняют мяч. Я поскулю, они и примут меня к себе, но ставили всегда на ворота. Знаете какое восхитительное чувство, когда со всей дури тебе в лицо прилетает мяч? Звёздочки буквально считать можно. Но я отвлеклась. План… нету плана. Пойдём напролом. И только я поднялась, как откуда-то сверху послышалось пение. Это были ангелы не меньше. Потому что таких мелодичных напевов мне слышать ещё не доводилось. И снова невиданная сила погнала меня к избе. Под воображаемое пение (надеюсь, я не свихнулась окончательно) я медленно приближалась к деревянному дому. Словно в трансе, подчиняясь не существующей силе, я села на землю, подгибая ножки под себя. Закрыла глаза и прислушалась к мелодии.

«Теперь ты», – пропели ангелы. И я запела. Громко, ведомая чем-то волшебным. Я обладала дивным голосом, так говорил мой педагог по вокалу, поэтому, раскрывая душу, я наполняла тайгу мелодичными звуками. Я даже не знала этой песни, но она лилась, как хрустальный ручеёк из моей грудной клетки. Я закрыла глаза и полностью отдалась чувству, что влекло ввысь, наполняя голос серебряным отливом.

Макарий.

Я пытался понять, как к девчонке явно не из наших мест могла попасть эта книга? Крутил талмуд в руках, листал страницы и точно понимал: он не её. Может выкрала? И почему так отчаянно боролась за него? Неужели дорог? Я сидел за столом и пытался осмыслить, что теперь делать с моей находкой? Показать старейшинам точно нужно, но сначала изучу её сам. И только я открыл первую главу, как с улицы донеслись странные звуки. Пение. Дивное пение. Словно трель весеннего соловья, но более тонкая. Нахмурился. Неужели вернулась. Что за неугомонная девчонка!

С грохотом закрыл книгу и полный решимости расправиться с ней на этот раз, как с остальными заплутавшими в лесу, выскочил во двор. С момента, как я поселился в доме родителей, редкий путник смел захаживать в эту часть тайги. А если и попадал случайно, то умирал. Больше я не допущу былых ошибок. Люди больших городов отныне не внесут разлад в мою жизнь.

В день, когда умерла Ангелина… точнее, в день, когда я убил Ангелину, мир перестал быть прежним. Потеряв надежду на что-то хорошее и светлое, я отдался на суд духов. Я позволил им забрать мою душу, завершить тяжёлый путь. Но меня нашла сестра. Моя жизнь утекала, я прощался с ней. Потерял цель. Смысл угас. Разочаровавшись во всех мирах, я был готов уйти. Забава не позволила. Она будто почувствовала неладное. И ещё ночью в сопровождении супруга выдвинулась к моему дому. Тревога её была не напрасна. Моё сознание уже готовилось соединиться с праотцами. Оно парило где-то в небесах, легонько радуясь освобождению. Танцевало над бренным телом, ощущая свободу и лёгкость. Тяготы эфемерного существования завершены и впереди бесконечная нега и полёт. Но сестра вырвала меня из лап самой смерти. А после долго рыдала и умоляла не оставлять её. Её слёзы вразумили меня. Я вдруг понял, что не имею права лишать себя жизни. Я должен бороться ради неё, ради сестрёнки.