Таймер для обреченных

— Вижу вас, — ответил разведчик на канале конфиденциальной связи. — В гостиницу пока не заходите. Погуляйте по городу, я «хвосты помету» за вами. В «семейку» без моей команды не ходить.

— Зануда, — проворчал Кок. — Тебе лет-то сколько?

— Я Ленина видел.

— Я тоже. В гробу. У тебя есть транспорт?

— Серый «Фольксваген». Если все пойдет по плану, девушка сядет в эту машину. Квартира готова. — Томашов оборвал связь.

За два часа Кок и Чижик успели побывать в музее Елены Рубинштейн, в подвале церкви Святого Петра, перекусить в кафе на площади Кдумим. Там вблизи от археологических раскопок в бутике Николай присмотрел классные солнцезащитные очки. Он всегда тяготел к испанским оправам, и на этот раз не изменил своему вкусу. Он не снял очки даже в крохотном холле семейного отеля.

Николай огляделся.

— Шалом! — первым поздоровался тучный мужчина лет шестидесяти.

— Привет, — сказал Кок. — Мы заказывали номер для IBM-персон.

— Извините? — Брови Клода Эбсалома поползли вверх.

— Читай по губам: «Испанский. Бизнес. Мен». — Николай вынул из кармана визитную карточку отеля «Берег мечты» и вручил хозяину. — Приезжай, — по-свойски предложил он. — Увидишь, как живут безумно счастливые люди.

Клод невольно бросил взгляд на визитку и обмер. На ней было выведено желтым маркером — МЭЛ. Он едва совладал с собой. Еще немного, и он бы оглянулся на чуть приоткрытую дверь, за которой скрывались двое оперативников во главе с Йоргеном Либаком. И не мог взять себя в руки, глядя в черные стекла очков IBM-персоны. Что кроется за ними?

За ними крылся настороженный, но не потерянный взгляд Николая. Он приметил волнение хозяина и приготовился вскрыть его привычным методом.

— Вообще-то мы на Новый год хотели приехать. Тебя как зовут-то?

— Клод.

— Лихо. Я думал, ты моложе выглядишь. Давно сниматься перестал?

— Извините?

— Я говорю, по-человечьи Год собаки встретить хотел. Потому что два Новых года в армии отметил. Оба раза на губе. Последний раз меня «закрыли» 28 декабря. В тот день мы репетировали новогоднюю попойку. Устроились в гражданской общаге на окраине Оренбурга во главе со мной. Объясню почему. Потому что мой друг — вот он, рядом со мной — в то время еще не был лидером. Как таковым.

— Как таковым? — растерянно мигал Клод.

— Да, как таковым он не был. Я лидировал в то время. Как-нибудь я тебе свой дембельский альбом покажу. Я везде на первом плане. А мой товарищ никогда в кадр не попадал. Короче, упились в говно. Хлеще, чем на свадьбе. А как тут без рукопашной? Ты видел, как дерутся десять стройбатовцев? То-то и оно. А у нас, стройбатовцев, правило: биться до последней крови — лопатами, кирками, кирпичами, что под руку попадется. В общем, разукрасили мы стены в красный цвет, рожи — в синий. Всю мебель поломали, ребра, руки. У кого что. Мне кто-то перемычку на верхней губе порвал, и губа вылезла как у Буратино, на место не встает. По моему товарищу будто трубоукладчик прокатился, не лицо, а сплошной протектор. А дальше как в песне: с такими рожами мы и приперлись в часть.

Кок через темные очки наблюдал за хозяином, ощупывал взглядом холл, лестницу, ведущую на второй этаж и в подвал. Со стороны казалось, он не сводит глаз с Клода, тогда как они впились в просвет приоткрытой двери сразу за стойкой. Он уже успел сплести порядочный словесный канат и подтягивал на нем тех, кто скрывался за дверью. Он болтал автоматически, не вникая в смысл сказанного, и не смог бы повторить через пять минут.

Сейчас он работал, и только Чижик мог догадаться, какое напряжение кроется за словоблудием Кока. За ним реальные шаги — либо к действию, либо к полному бездействию.

— Нет, ты не ослышался, Ван Дамм, не в санчасть, а прямиком в часть. Построились на утренний развод. Стоим прямо напротив комбата. Мыто узнаем его, а он нас — нет. Когда узнал все-таки, вызвал нас на свой развод. А у него привычка была: «разводил» до тех пор, пока пилотка с головы не слетит. Было холодно, мы в шапках. Я так вообще ушанку завязал под подбородком — синяки на скуле скрывал. Комбат начал обход с моего товарища. Сунул ему в челюсть. Тот быстренько головой боднул, шапка на пол упала. Я стоял вторым в очереди. С виду — профи с ломом, а со стороны посмотреть — любитель в шлеме и с совковой лопатой наперевес...

«Что за чертовщина там происходит?» — не мог понять Натан. Он притаился на краю лестницы, и его не было видно из холла. Поначалу ему показалось, началась юмористическая передача по телевизору. Эту сумасшедшую идею отверг телефонный звонок от Йоргена Либака: «У нас пара русских гостей». Очень странных русских гостей, мысленно поправил его Натан, слыша каждое слово и не переставая качать головой: «Что за бред?»

— ...Комбат накатил мне с двух рук раз, другой, третий. А я забыл про его привычку. Жду, как ишак, когда его серии иссякнут. Потом вспомнил! Он меня с левой, с правой руки охаживает, а я ушанку никак развязать не могу. Дергаюсь как черномазый рэппер на мусорной куче: «Жизнь дерьмо — оу-о»...