Таймыр, Нью-Йорк, Африка... (Рассказы о странах, людях и путешествиях)

…Пятая бомба разорвалась в телефонной будке. Шестой взрыв напугал посетителей магазина, не причинив никому вреда. В тот же день нашли еще одну самодельную бомбу. Трое мальчишек, схваченных полицией, с плачем сознались, что это их работа.

Затем последовало еще несколько взрывов, но каждый раз рвались бомбы, не похожие на те, первые, которые приписывались «воскресному бомбисту». Одна переполошила зрителей в кинотеатре на Сорок второй улице. Это был кулек с пригоршней пороха, засунутый под стул. В американских кинотеатрах зрители выходят и входят во время сеанса, и в зале не везде запрещено курить. Преступник, запалив шнур, мог уйти, не привлекая внимания.

В воскресенье 13 ноября полицейские и сыщики с утра засели во всех пунктах, где, по их мнению, можно было ожидать взрыва. День прошел спокойно. Неделя — тоже.

Но следующим воскресным утром бомба большой силы взорвалась в вагоне сабвея на станции Сто двадцать пятой улицы. Девушка, у которой оторвало обе ноги, умерла на месте. Восемнадцать пассажиров были доставлены в госпитали с тяжелыми ранами.

Утром в понедельник я спросил знакомого американского журналиста-международника, что он думает о взрывах.

— Это не моя сфера, — ответил он. — Но в редакции говорят, что никакого «воскресного бомбиста» вообще нет. Это эпидемия. Возможно, первые бомбы взорвали подростки — помните, тогда о них писали? А потом пошло и пошло. Поклонники культа силы, вернее, насилия… Ну и, конечно, влияние дрянных книжонок и фильмов. Начальник нью-йоркской полиции утверждает, что вчерашняя бомба, разорвавшая стальной пол вагона, была динамитной, совсем не похожей на прежние. Как говорят, «новый почерк». Кстати, отдан приказ — с сегодняшнего дня поисками преступников занимаются шестьсот детективов. Ждите новостей.

Но я их так и не дождался. Очередное воскресенье прошло без взрыва. Газеты занялись дерзким ограблением почтового грузовика. В следующую субботу я улетел домой.

Приехав на другой год, я попытался узнать, чем все-таки кончилось дело с «воскресным бомбистом». Но знакомые только пожимали плечами: с тех пор было столько всяких происшествий, разве всё запомнишь. Взрывы на улицах, в общем-то, одна из многих обычных историй. Это будни. Это жизнь.

* * *

После убийства президента Кеннеди люди пристальнее приглядывались к богатейшей стране капиталистического мира. Под увеличительным стеклом прежде всего оказался кружок на карте, подле которого написано «Даллас».

Техас издавна рисовался в этакой романтической дымке: бескрайние зеленые прерии, грубоватые, прямодушные ковбои, мирные ранчо скотоводов… Устарело! Нынешний Техас — это нефть, прежде всего нефть, больше всего нефть, а потом уж заводы реактивных бомбардировщиков и межконтинентальных ракет.

Правда, короли-скотопромышленники в Техасе еще не вымерли окончательно. Иногда они тешат тщеславие, стуча по Мейн-стрит, главной улице Далласа, подковками сшитых из настоящей крокодиловой кожи сапог. Но эти господа — сущая мелюзга рядом с новыми техасскими властелинами.

Что значат они со всеми своими стадами в сравнении с техасским королем нефти Гарольдсоном Хантом, которого, по старой памяти, именуют «мистер Миллиард»! Давно уже надо бы называть его «мистер Два Миллиарда», или «Мистер Много Миллиардов», но это менее благозвучно.

«Мистер Миллиард» говорит, что Даллас — самый американский из всех американских городов.

В Далласе обитало также около пятисот «мистеров Миллионов». На каждые две тысячи жителей — один взаправдашний миллионер. Пожалуй, это мировой рекорд.

Далласу принадлежало несколько всеамериканских рекордов. Он удерживал первенство по числу серьезных преступлений на каждую тысячу жителей. В нем было больше телевизоров, чем в столицах некоторых государств, и меньше библиотек, чем в самом захолустном бельгийском или французском городке.

В Далласе крупнейшая в мире хлопковая биржа и самая большая на земле гостиница, которая имеет даже собственный аэродром. Далласский универсальный магазин считают самым роскошным на обоих полушариях. В числе прочего он торговал небольшими подводными лодками для влюбленных, желающих уединиться, а также ювелирными «безделушками» ценою в сто тысяч долларов.

Это город нахального, оголтелого богатства. Он признавал и признает одно божество, в честь которого построил храм: единственный в мире банк с потолком из чистого золота.

У божества есть избранники: «Совет белых граждан». Семеро самых богатых из них — верховные жрецы божества. О них говорят: «Люди, принимающие решения». И все в городе знают: как они скажут, так и будет.

В семерке верховных жрецов короли нефти и хозяева заводов; работающих на войну. Кеннеди был для них «красным». Когда он пригрозил покончить с неоправданными льготами на добычу нефти, его имя стало особенно ненавистным «людям, принимающим решения». Президент сказал также, что Хант ловко уклоняется от уплаты налогов.

Вскоре после этого на вилле Ханта собрались друзья. В адрес Кеннеди раздавались брань и угрозы. Кто-то сказал при одобрении остальных: