Таймыр, Нью-Йорк, Африка... (Рассказы о странах, людях и путешествиях)

Полиция и секретная служба, которой поручена охрана президента, приняли особые меры предосторожности. Просмотрели весь маршрут. Проверили всех подозрительных, с их точки зрения, лиц. Проверили, хорошо ли, надежно ли подвешена люстра в зале, где будет завтракать президент. Перебрали все пять тысяч чайных роз, которыми украшался зал. Не проверяли лишь две с половиной тысячи бифштексов, решив, что во время завтрака порция для президента будет взята наугад: не рискнут же возможные злоумышленники отравить все бифштексы!

И вот при всех этих мерах, среди бела дня, на глазах тысяч людей президент убит, губернатор ранен.

…Я перебираю листки, на которых торопливо записаны сообщения американских радиостанций в первые часы и дни после убийства. Это какая-то каша из слухов, догадок, заявлений. Их не связывает ни логика, ни здравый смысл, ни правдоподобие. Невозможно понять, откуда стреляли и из одной или двух винтовок, потому что упоминались разные марки и калибры. Непонятно, почему сразу стали искать именно Освальда, и никого другого. Неясно, где и когда Освальд успел убить еще и полицейского Типпита: не то на одной улице, не то на другой, не то в зале кинотеатра.

Достоверным в этом водовороте новостей было только одно: некий Ли Харви Освальд схвачен по подозрению в двойном убийстве и, хотя он упорно отрицает вину, всякие дальнейшие поиски прекращены.

Вскоре начальник далласского бюро по делам грабителей и убийц, полицейский капитан Вилли Фритц, ведущий следствие, заявил, что Освальд — приверженец кубинского режима Кастро. Начальник далласской полиции Кэрри пошел дальше: Освальд несомненно связан с коммунистами — при обыске в его комнате найдена коммунистическая литература. И, наконец, сенсация агентства Рейтер: Освальд, одно время живший в Советском Союзе, сам признался, что он член коммунистической партии.

Что тут поднялось в эфире! Президент — жертва заговора красных! Америка в опасности!

Но вдруг произошла заминка. Вопли поутихли. Нет, оказывается, Освальд не имеет прямого отношения к коммунистической партии. Он лишь сочувствует коммунистам.

Вернее, когда-то сочувствовал. Потом разочаровался. Сейчас его, пожалуй, можно даже считать противником коммунизма… Есть, представьте, кое-какие данные, что он был связан с некоторыми отнюдь не коммунистическими организациями…

Узел запутывался все причудливее, все замысловатее.

Распутать его мог только сам Освальд. Его допрашивали чины далласской полиции, агенты секретной службы и агенты ФБР — знаменитого Федерального бюро расследования, печально прославившегося борьбой с коммунистическим и рабочим движением. Подозреваемый упорно отрицал вину.

Журналисты требовали встречи с Освальдом. Такая встреча была устроена за полночь, в помещении, где обычно перед какой-либо операцией собирают полицейских. Привел Освальда начальник полиции Джесс Кэрри, рано облысевший человек в очках, с быстрой речью.

Я описываю его по сумбурным кинокадрам, снятым в ту ночь. На бледном лице Освальда были заметны следы синяков, над правым глазом темнела ссадина. Он сказал, что его ударил полицейский. Ему выкрикивали вопросы.

— Я не убивал президента, — твердил Освальд в ответ. — И никого не убивал. Я не знаю, что все это значит.

В мечущейся крикливой толпе репортеров один человек спокойно смотрел и слушал, покуривая сигару. Он случайно попал в кинокадр — пожилой господин с редкими волосами. Господин снят несколько сзади и сбоку, но черты лица его превосходно видны. В ту ночь он был еще мало кому известен, разве что полицейским, которые дружески кивали ему…

Было объявлено, что в воскресенье, 24 ноября, в 10 часов утра Освальда переведут из городской тюрьмы в окружную и что три радиотелевизионные компании покажут это событие телезрителям. Никто из посторонних, кроме тщательно отобранных журналистов и операторов телевидения, не будет допущен в помещение. Освальда повезут в бронированной машине. Дело в том, что накануне глубокой ночью агентов ФБР не раз предупредили по телефону: Освальда «собираются убрать», «думают похитить». Следовательно, необходимы чрезвычайные меры охраны.

…Вся Америка хочет видеть человека, обвиняемого в убийстве президента. Вся Америка собирается у телевизоров. Вся Америка слушает репортаж с места событий.

На миллионах экранов появляется Освальд — без пиджака, в темном свитере, ворот рубашки расстегнут. Он щурится от яркого света. С ним здоровенные детективы, одетые в штатские костюмы. К одному из них Освальд прикован наручниками: так надежнее. Сыщики кажутся великанами рядом с невысоким худощавым парнем.

Но что это? На экране сбоку возникает какой-то господин в шляпе. Он появляется со стороны телекамер, делает несколько быстрых шагов, останавливается. В руке у него револьвер.

— Джек, сукин сын! — кричит ему сыщик.

Выстрел почти в упор. Освальд сгибается, с протяжным криком «а-а!» хватается за живот и падает на пол.

— Надеюсь, он подохнет! — говорит стрелявший.

Возможно, это было первое в истории человечества убийство, совершенное на глазах десятков миллионов человек.