Таймыр. Трилогия

— Ну почему в этой стране всезнаек всяк неуч легко готов рассуждать о «научной сути»! — Самохин неожиданно резко вскочил с места. Донцов даже отодвинулся. Смотри, как взъерошился, просто лев!

— Да знаешь ли ты, что человечество в двадцать первом веке уже подошло к той критической стадии познания мира, когда мы полностью исчерпали возможность давать ответы на поставленные вопросы, используя для этого привычную нам материалистическую, то есть механистическую, методологию! Интеллектуалы, политики и весь по-настоящему ученый мир встал перед необходимостью обращения к такому мировоззрению и к такой методологии, которая могла бы дать целостное объяснение различных аспектов не только земного, но и вселенского существования!

— То есть, твое мировоззрение? — не выдержал Донцов.

— Но став на столь разумную позицию, — словно не услышав его, академик продолжал, правда, уже более спокойно, — было бы логичным признать и то, что человек, с его мозгом, работающим всего лишь на три процента от его и так ограниченных возможностей, не в состоянии дать целостное объяснение устройства мира и законов, действующих в нем. Человек в состоянии пытаться объяснить лишь то, что доступно его органам чувств, над чем он хоть в какой-то мере властен. А это есть лишь неизмеримо ничтожная часть беспредельного по размерам и качествам мироздания. И существование самого человека, являющегося частицей единого мира, как живого организма, без совершенного знания этих законов, превращается в ад. Так что, готовься к этому, чекист. К аду.

Так. Принимаем решение.

— Едем!

Покеда хватит.

Донцов внезапно осознал, что все-таки необходимо катить к Самохину и продолжать волнующие разговоры там, но уже с другой степенью глубины залегания вопросов. Только надо бы позвонить и предупредить Арину, а еще лучше взять её с собой, ведь она не видела Толика тысячу лет. Да и пусть жена отдохнет на свежем воздухе, благо, у академика есть где и как расслабиться усталому человеку. Заодно и свою заброшенную из-за бесконечной работы дачу можно будет проведать — уже месяца как два пора бы это сделать.

Глядя, как Самохин тщетно пытается дозваться официанта, Андрей взял смартфон.

— Такси зовёшь? — забеспокоился Толик. — Фирму хорошую дать?

— Не надо, сейчас жена с работы поедет, все вместе и двинем.

— Аринка сюда закатит? Отлично! А что у нее за машина, я туда влезу? — все еще волновался Самохин, никогда не отличавшийся терпимостью к автомобильным салонам, с его габаритами Анатолию удобнее всего было ездить в микроавтобусах.

— Тойота RAV-4 старенькая, 2007 года, но еще терпит. Не грейся, на заднее сидение вместишься со всем своим салом, — уверил его Донцов.

Теперь он еще больше уверился в правильности принятого решения. Хватит тут болтать, не та обстановка. Потеоретизировали, поглумились над материализмом и здравым смыслом, вот и славно. Будем считать, что прелюдия состоялась, непривычные всему жизненному опыту офицера Донцова дурацкие разговоры пока что закончились, теперь можно будет с помощью Самохина постараться выработать ту самую п р а к т и к у.

Андрей чувствовал, что академик еще многое чего рационального может подсказать спецслужбам. «Этот незаурядный человек знает и понимает так много, — подумал он, — что вполне может зарядить наши пушки».

Последним по делу, что они сказали друг другу в тот ответственный момент, когда академик, смачно поцеловав ухоженную миниатюрную женщину, осторожно загрузил пузо в серебристый кроссовер, было:

— Знаешь, что единственно хорошее есть во всём происходящем? Власти неизбежно поймут, что развивать базовые науки, труды которых и формируют представление общества о реальном мироустройстве, нужно «до», а не «после».

— То есть до того момента, покуда… — начал Андрей.

— Не раздастся крик «Я не знаю что это, но оно надвигается на нас!», — теперь почему-то уныло продолжил его мысль хмельной академик.

У скалы.

Он отставил винтовку в сторону и удивился, как легко выпустил из рук оружие.

Именно сейчас, стоя на этом месте, Квест вдруг осознал, что практически перестал бояться.

Когда Квест поднимался по склону, у него неожиданно затряслись колени — мелко и противно, Димка боялся, что женщины заметят его страх и начнется паника. Готовились, готовились… А здесь этот страх прошёл. Осталась опаска.

Что-то переключилось в голове. «Наверное потому, что ты адаптировался к ситуации, — подумалось ему. — Потому, что твёрдо уяснил порядок возможных действий, более или менее знаешь признаки и результаты своевременного выстрела». Осталась боевая настороженность, понимание опасности и готовность к отпору. А вот тот липкий, мелкий какой-то, но постоянный назойливый страх перед появлением чудовищ пропал. Квест помнил, как те орали после попадания в бочину серебряной пули. Но он ошибался, думая, что привык. Он просто приспособился.