Тайна

Лацо обмер — такое же чувство он испытывал, когда его вызывали к доске, а он не знал урока. Нет, на этот раз, пожалуй, все обстояло еще хуже. Гардист, чего доброго, начнет расспрашивать, как было дело утром.

— В этой, — ответил Лацо и махнул рукой в сторону плиты, где тетя разогревала ужин.

Костка оглушительно расхохотался. Его огромное брюхо так и заколыхалось.

— У тети кухарничать учишься?

Лацо густо покраснел.

— Стало быть, ты ходишь в школу на вашей же улице?

— Да, — еле слышно ответил мальчик.

— А кто вам разрешил сегодня выбегать на улицу?

— Да ведь он еще ребенок, что вы от него хотите? — вступилась за сына Главкова.

— Хорош ребенок! — огрызнулся Костка. — Из-за таких сопляков я, можно сказать, в дураках остался. В гарде показаться стыдно.

Дядя вопросительно вскинул глаза и еще больше нахмурился.

— Отвечай, коли я спрашиваю! — свирепо гаркнул Костка.

Лацо вцепился обеими руками в шаль матери.

— Я ничего не знаю, — пролепетал он, окончательно оробев.

Главкова привлекла к себе сына и крепко прижала его к груди.

Гардист сердито сопел, над столом разносился запах водочного перегара.

С лестницы донесся топот подкованных железом сапог и гул голосов, потом все стихло. Лампа над столом слегка закачалась, по стенам пробежали зыбкие тени.

— Мои парни пошли в погреб, — сказал Костка. — Не удрать ему от нас. Найдем!

Потом он посмотрел на мальчика и кисло усмехнулся:

— Что с тобой разговаривать! В школе всех допросим. Наведем порядок.

Костка потянулся к бутылке. Рука плохо его слушалась, и он пролил водку на стол. Тогда, обмакнув в луже указательный палец, Костка принялся писать на клеенке свое имя печатными буквами. Лысина его покрылась блестящими капельками пота, а редкие волосы на висках слиплись. Размазав водку на клеенке, Костка самодовольно вытаращил помутневшие глаза и залюбовался своей работой.

Дядя попытался было прибрать на столе.

— Пусти, — зарычал Костка, резко оттолкнув его руку. Потом, спохватившись, добавил: — Погоди, я напишу и твое имя.

И он снова принялся размазывать водку на столе.

На площадке за дверью вновь послышались шаги, и в кухню бесцеремонно ворвались гардисты. Костка стукнул кулаком по мокрому столу и, пошатываясь, встал:

— Нашли его?

— Никого не обнаружили, — доложил один из гардистов.

— По квартирам ходили?

— Во всех побывали.

— Еще эту обыщите, — Костка ткнул пальцем в дверь спальни Марковых и повернулся к дяде: — Приходится соблюдать формальности, приятель, ничего не поделаешь.

Гардисты устремились в спальню. Открыли шкафы, разворошили постели.

— Кончать! — нетерпеливо гаркнул Костка, застегивая мундир. — Иозеф! — обратился он к дяде, торжественно указывая на стол. — Запомни мое имя. Оно когда-нибудь прославится. Я найду этого прохвоста хотя бы в аду…

Наконец гардисты ушли вместе с Косткой.

Дядя сел за стол, засунул руки в карманы и тупо уставился в одну точку.

Тетя, громко причитая, принялась приводить в порядок спальню. Мать вытерла стол. Дядя Иозеф мрачно прохаживался по кухне, о чем-то размышляя.

— И ты с ним водишь компанию, зять? — спросила Главкова.

Тетя, вернувшаяся в кухню за щеткой, злобно сверкнула глазами.

— Да, это его приятель, закадычный друг! Всю мою квартиру в хлев превратили! Напрасно ты его напоил, Иозеф, никакой тебе от него пользы. Он одно знает — налижется, как свинья, напачкает всюду, насорит да пол истопчет.

— Тише, жена. Ты в мои дела не лезь, раз ничего в них не понимаешь! — осадил ее дядя. — Лучше подумай, куда гостей уложить.

— Лацо ляжет вместе с нами, а Ганке я постелю на кухне, вот и все! — сердито ответила жена.

— Мальчик мечется во сне, я сколько раз слышал. Свалится с кровати, да и нам не даст спать. Спрошу-ка я у Сернки, не пустит ли его переночевать. У них в кухне стоит свободная кушетка.

— Поступай как знаешь, мне все равно, — сказала тетя и снова ушла в спальню.

Матери было неприятно, что она доставляет родственникам столько хлопот.

— Я ведь ненадолго к вам. Неудобно как получается, — бормотала она, как бы извиняясь: — чужих людей приходится беспокоить.

— Пусть тебя это не тревожит. Я поручаю Сернке весь текущий ремонт по дому, в свободное время он у меня очень прилично подрабатывает, почему бы и ему не оказать мне услугу? Тем более, что его это нисколько не затруднит.

Тетя покончила с уборкой и подала ужин.

— Завтра ты сможешь лежать здесь целый день, а если захочешь, я постелю тебе в комнате, — обратилась она к маме. — Тебе необходимо отдохнуть. Побереги себя хотя бы ради семьи.

— Нет, сестра, мне не до отдыха. Пойду кланяться начальникам, просить буду, чтобы вернули отца детям.

— Куда ты пойдешь? Ты никого здесь не знаешь, — вмешался в разговор дядя.

— Есть ведь среди них словаки, такие же, как мы. Может быть, посочувствуют моим страданиям, детей пожалеют.