Тайна

Роскошный «Гольфстрим IV» ждал ее в Сан-Франциско, чтобы отвезти на Гонолулу, а оттуда маленький двухмоторный «Чесне» доставил ее на ранчо. Брэд ждал на взлетной площадке, и она была поражена, увидев, как он красив. Она не знала, каким его представлять, но вспомнила, что отец говорил: все мужчины семейства Кейнов были светловолосыми и очень симпатичными. Она подумала, что Брэд в точности такой. Он был в джинсах и рабочей джинсовой рубахе, и, поздоровавшись с ним за руку, она сказала, что он выглядит как истинный ковбой.

— Я и есть ковбой, хозяин ранчо, — сказал он, глядя ей в глаза долгим, изучающим взглядом. — Фотография вас исказила, — добавил он. — Я не ожидал увидеть такую хорошенькую девушку.

Она почувствовала себя как дома. Они поехали по длинной аллее баньянов и маленьких домиков, построенных Арчером Кейном. Он показал ей сады с цветами, загоны племенного скота, маленькие городские дома, паниолов и их семьи, школу, медицинский факультет и церковь. Все было построено на деньги Кейнов.

— Только не думайте, что мы все плохие, — легко сказал он, улыбаясь ей. — Теперь вы видите, что деньги вашей бабушки пошли на благое дело.

После этого долгого дня он вновь отвез ее на посадочную площадку. Помогая ей сесть в самолет, он сказал, как бы между прочим: «А теперь я отвезу вас на Калани».

Калани! Красивый и страшный остров, где ее отец был пленником десять долгих лет. Брэд понял, о чем она думает, и, потянувшись к ней, взял ее за руку.

— Мария-Лаура, — мягко сказал он, — давай вместе отгонять привидения.

Брэд сам вел «Чесну». Он обогнул остров, показав два вулканических пика, огромные карьеры на северном побережье и заросшие лесом места. В джипе на пути к дому Мария-Лаура все пыталась представить худенького, маленького Обезьяну и его одинокое существование. Но ведь были и счастливые времена, когда Джека и Арчера не было на острове, и он был один с Малуйей и Калани. А потом он научился рисовать — и обрел смысл в жизни.

Поместье было длинным, низким белым домом с крышей из пальмовых веток.

— С тех пор как твой отец жил здесь, мало что изменилось, — сказал Брэд, когда слуга-китаец бросился к ним, чтобы взять вещи. — Между прочим, я приготовил тебе его комнату. Я думаю, тебе там понравится.

Она благодарно посмотрела на него: он позаботился обо всем.

Комната ее отца была крошечной: только узкая кровать и столик помещались там. Старый голубой коврик скрывал пол из темного дерева, а на стенах висело несколько черно-белых фотографий Калани. Французские двери открывали выход на веранду и прекрасный вид на сады и океан.

Мария-Лаура легла на кровать. Она заложила руки за голову и стала вглядываться в пальмы и океан. Наверное, ее отец так же лежал здесь и молился, чтобы не появился Джек Кейн. Как часто пятилетний мальчуган просыпался по утрам с чувством страха и отчаяния, ожидая, что на этот раз изобретет Джек, чтобы испортить и этот день. Сколько ночей он придумывал план побега. И что будет, если он не сможет его осуществить.

Брэд Кейн казался совсем другим. Он такой добрый, милый, симпатичный. Он понимает, что Арчер и Джек делали зло. Она улыбнулась, вспомнив свой неприятный тон по телефону в разговоре с ним, и подумала, что не улыбалась с тех пор, как умерли ее родители. Может, это хорошо, что она все же приехала на Калани. Она одела простую кремовую блузку, длинную черную юбку и красные сандалии, которые купила импульсивно в Авиньоне на прошлой неделе. Она задержалась перед дверью, вспомнив предупреждение своего отца. Она собиралась посмотреть Калани, но по-прежнему не собиралась ничего требовать у Брэда Кейна.

Он стоял на веранде, облокотившись на перила, с бокалом в руке и наблюдал за парой красных птиц, подбирающих крошки со стола. Два огромных добермана сидели по обе стороны и горящими глазами наблюдали за ними.

— Не волнуйся, — сказал он, увидев, что она испугалась. — Собаки дресированные. Они не набросятся на птиц. Конечно, если я им не прикажу.

— Не надо, — с испугом сказала она.

— Конечно, я не буду. Птички прилетают сюда каждую ночь и клюют крошки. Так было всегда. Твой отец их помнил.

Он налил ей бокал шампанского и сказал:

— Я думаю, самое время для тоста. За воссоединение Леконте и Кейнов. — Он поднял бокал и коснулся ее. — За нас, Мария-Лаура. Выживших.

— За нас, — сказала она, напряженно размышляя, что подумал бы ее отец.

Брэд был превосходным хозяином. Собаки бдительно расположились за его стулом, пока они ели простые блюда из махимахи. Он рассказал ей о первой — гавайской — жене Арчера, что она назвала остров «Калани» — «Небеса». Остров был ее свадебным приданым и стал краеугольным камнем семейного наследия Кейнов.

— И половина его — твоя, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Она видела, что он говорит правду, и была тронута. Она потянулась и взяла его руку.

— Мне не нужно это, Брэд, — сказала она. — Я не хочу этого. Прошлое есть прошлое. Ранчо Канои принадлежит тебе. Кроме того, я вижу, как много это значит для тебя и ничего — для меня.

— Ты очень благородна, Мария-Лаура, — сказал Брэд со странной легкой усмешкой.