Тайна

Васе уже, конечно, задали жару – за то, что сестру бросил. Правда, не по-настоящему, так, поругали слегка, отцу сейчас не до него. Да и сам парнишка успел сто раз пожалеть о своем поступке. Оля лежит на единственной в избе кровати, укрытая лоскутным одеялом, такая маленькая и жалкая, что у Васи каждый раз при взгляде на нее сердце сжимается от боли и сострадания. Если бы он знал, что так получится, выдержал бы, кажется, не только грозу, но и сражения с самыми страшными чудовищами, и с самим Петькой Соломатиным, грозой всех окрестных мальчишек. Только чтобы сестренка не лежала сейчас без движения, как сломанная кукла.

…Прошло уже полчаса, как Васятка прибежал домой насквозь промокший и продрогший, а сестры все еще не было. Отец чинил старые сапоги – он иногда занимался сапожным делом себе в удовольствие, даже брал работу у людей.

Вася сбивчиво рассказал, как их застигла гроза, как он побежал скорее домой, а Оля осталась с двумя корзинами в поле и вот чего-то ее все нет и нет…

– Мало ли где девка укрылась, – заметил Иван, выслушав рассказ Васи.

– Так где же там в поле укроешься? – рассудительно заметил мальчик.

Забеспокоились по-настящему только через час, бросились искать. Нашли девочку на поле, без сознания лежащей на спине в распахнутом ватнике. С головы слетел платок, русая коса вывалилась наружу, а мамкины резиновые сапоги лежат рядом.

Еле-еле разыскали районного фельдшера, дядю Володю, уговорили приехать. Пока суд да дело, прошел еще час. Все это время Оля находилась без сознания. Наконец, пришел фельдшер и склонился над ней, осмотрел девочку, сокрушенно покачивая головой и цокая языком. Смочил ватку нашатырем и поднес к носу. Оля вздохнула, поморщилась и открыла глаза.

– Доктор, как она? – умеряя свой зычный голос, спросил Иван. Все это время он места себе не находил, все ругал себя, что не сразу спохватился, думал, спряталась где-нибудь девка, пережидает непогоду.

Вася исподволь засмотрелся на отца – статный, крепкий, еще не старый мужчина с красивым лицом. Только вот жаль, что любит закладывать за воротник – в глаза это еще не бросается, но уже потихоньку начинают проступать пока еще еле заметные отпечатки его пагубной привычки – опухшие веки, красноватый цвет лица, какой-то жадный и одновременно жалкий взгляд.

– Пневмонии вроде нет, и она сама нетронутая, ни царапинки, ни обширного ожога, только вот тут, на груди, погляди, следы…

Отец нагнулся и действительно увидел аккуратный красноватый шрам – ровно по форме расплавившегося крестика.

– Ты теперь словно Богом отмеченная, – пошутил фельдшер.

Девочка слабо улыбнулась в ответ.

– И больше ничего? – недоверчиво уточнил Иван. – Погляди, может, что просмотрели?

– С ней все в порядке, просто удивительно. Ведь молния ударила совсем рядом…

Дядя Володя даже не мог предположить, что разряд прошел через тело девочки.

– А грибы? Грибы? – Оля с трудом подняла голову и нашла глазами брата, потом охрипшим голосом переспросила: – Грибы принесли?

Вася беспомощно огляделся и виновато покачал головой. В суматохе все забыли о корзинках, они так и остались лежать в поле. Она укоризненно вздохнула и, устало откинувшись на подушку, закрыла глаза.

– Тьфу, ерунда какая, грибы. Мы еще много-много наберем, – утешая девочку, сказал отец, – главное, ты сама-то жива осталась.

– Тебе очень повезло, – серьезно кивнул фельдшер, – немногим удается выжить после удара молнией. Как ты себя чувствуешь?

– Ничего, нормально вроде. Только голова болит и спать хочется, – после некоторого раздумья сказала девочка.

– Ну, это как раз неудивительно, после такого потрясения, – усмехнулся фельдшер.

– Ты спи, спи, касатка, – засуетился отец и подоткнул со всех сторон одеяло.

Руки его слегка дрожали, что не ускользнуло от внимания фельдшера.

– Пошли, – кивнул ему Иван, и они вышли в сени. На улице уже ничто не напоминало прежнего буйства природы – светило неяркое осеннее солнце, на траве блестели капли воды.

– А где ее мать-то? – небрежно спросил фельдшер, сворачивая самокрутку.

Иван поднес ему спичку, скрутил себе цигарку и затянулся пахучим дымом.

– Да в рейсе она. Приедет не скоро, дней через десять. С почтовым вагоном поехала, – неохотно пояснил он, и было видно, что это сообщение почему-то дается ему с трудом.

Фельдшер задумался над его словами, как будто в них был какой-то потаенный смысл, потом сказал:

– Ты ей передай, пусть за девкой приглядывает, хотя бы первое время. А то мало ли чего может случиться. Все же удар был сильный, как потом на организме скажется – неясно.

Иван кивнул, сунул ему деньги и, проводив до калитки, вернулся в дом.

После того как взрослые ушли, Вася робко подошел к кровати и уставился на сестру. Она лежала неподвижно, закрыв глаза.

– Как это? – шепотом спросил он, замирая от любопытства. Оля на вопрос никак не отозвалась, и мальчик решил, что сестра спит и не слышит его. Но через долгих полминуты веки ее вдруг дрогнули, она приоткрыла глаза и грустно спросила хриплым голосом:

– Что – как?

– Ну, там, когда молния… Что ты чувствовала?

– А ничего не чувствовала, – зевая, равнодушно ответила девочка.