Тайна Агаты Кристи

– Если хотите, Скотланд-Ярд может разместить объявление о вашей супруге в «Полис газет», тем самым оповестив о ее исчезновении все до единого полицейские отделы страны.

– Я весьма признателен вам за предложение, полковник Рейнольдс, но мне кажется, что благодаря газетам вся полиция, да и все гражданское население уже без того достаточно оповещены.

– Так, может, в этом и состояла идея заместителя главного констебля Кенворда и его коллеги, суперинтенданта Годдарда?

– Может быть, – отвечает Арчи.

– Или есть причина, по которой вы не желаете широкого освещения в прессе дела вашей супруги? – спрашивает Рейнольдс, скрестив руки на груди и приподняв брови, и Арчи теперь уже с полной ясностью осознает, что, придя сюда, сам поставил себя на линию огня. Как только они выйдут, он чертовому Перкинсу голову оторвет за то, что не отговорил его от этой встречи.

Но сейчас и с этим человеком Арчи не может игнорировать вопрос, это не Кенворд, и уклониться не выйдет. И он приводит свой единственный допустимый аргумент:

– У меня маленькая дочь, сэр. И ей очень тяжело от постоянного присутствия прессы вкупе с пересудами вокруг ее матери.

– Думаю, отсутствие матери для нее еще тяжелее, мистер Кристи. – Намек недвусмыслен, и вопрос на этом закрыт.

С птичьим проворством Рейнольдс поворачивается к Перкинсу.

– Думаю, с заместителем главного констебля Кенвордом ваш клиент в надежных руках. Я всецело уверен, что Кенворд разгадает эту загадку. – Потом, смерив взглядом Арчи, Рейнольдс добавляет: – Я сделаю вам одолжение. Оставлю ваш сегодняшний визит между нами и не стану сообщать о нем заместителю главного констебля Кенворду и суперинтенданту Годдарду. В противном случае это вряд ли пошло бы вам на пользу.

Глава 21 Рукопись

Август 1919 – январь 1920

Лондон, Англия

Беременность сопровождалась постоянными приступами тошноты и тревоги, и меня омыла волна облегчения, когда провести последний месяц я решила в Эшфилде и рожать тоже там. Мама все устроит, – говорила я себе, пока мы с Арчи ехали домой. Мои надежды осуществились: мама тут же заключила меня в объятия и поручила заботам нянечки, которую наняла для помощи при родах и последующего ухода за младенцем, – умелой и славной сестре Пембертон. Обе женщины сдували с меня пылинки, а на заднем плане слышалось счастливое покудахтывание тетушки-бабули, и все мои страхи превратились в предвкушение.

Как я и ожидала, наслушавшись рассказов Мадж и своих подруг, Розалинда появилась на свет среди боли и ужаса. Когда няня впервые положила мою дочь мне на руки, я было нежно заворковала в восторге от крошечных пальчиков на ее ручках и ножках, от розового бутончика ее губок, но тут же напомнила себе, что дитя не должно стать центром моей вселенной. Поэтому я вернула ее сестре Пембертон и позволила маме поухаживать за мной.

Изможденная родами, я уплывала на волнах сна, а мама, держа меня за руку, сидела в кресле рядом с кроватью, на которой я спала в детстве.

– Мамочка, не уходи, – взмолилась я. – Вдруг мне ночью что-нибудь понадобится.

– Разумеется, дорогая. Я здесь, рядом с тобой.

И она в самом деле осталась рядом. Я оправлялась несколько недель, и за это время мы с мамой словно сплели вокруг нас обеих кокон – почти как в детстве, – а Розалинда играла роль гостьи, которая порой к нам наведывалась. В те ночи, когда мне безумно хотелось взять мою дочку на руки или даже уложить ее спать рядом с собой, я уговаривала себя: дескать, держать дистанцию – это необходимая практика. Как еще могла я сделать, чтобы Арчи оставался центром моей привязанности? Что он будет чувствовать, если Розалинда привыкнет спать в моей постели? Со временем соблюдать дистанцию становилось все легче, и я сама скорее ощущала себя дочерью, чем матерью.

Я сдержала данное Арчи обещание. Розалинда ничего не изменила. По крайней мере, в том, что касалось его.