Тайна академика Фёдорова

Чем больше Фёдоров размышлял обо всём этом, тем сильнее в нём крепла мысль, что всё это – бред, совершенно несуразная и неисполнимая фантазия, количество антиномий в которой огромно. Выходило, что и заниматься этим всерьёз, как он было начал, не следовало. Но как же с теми обобщён­ными им сведениями (фрагментарно изложенными в этой главе)? Если отбросить то, что было почерпнуто из разных религий мира, всё остальное – факты, полученные экспери­ментально и не объясняемые в их совокупности современной наукой! С другой стороны, Фёдоров прекрасно знал, что древ­ние люди были бедны фантазией, что их выдумки никогда не шли дальше рекомбинации известных им фактов. Пусть фактов примитивно объяснённых и неверно понятых, но именно – фактов! Гипотеза о наличии того, что условно назва­но душой, а он представлял себе особо структурированной разновидностью мировой информации, объясняла множест­во фактов такого рода и давала толчок к развитию.

Было и ещё одно соображение, которое убеждало Фёдорова в необходимости экспериментальной проверки: идея возможности информационного "моста" сулила неслыханные выгоды (как, впрочем, и ужасы – в зависимости от того, в чьи руки такой мост попадёт). Так Фёдоров пришёл к решению – искать возможности экспериментальной проверки. Ясно, что заикаться о возникших у него соображе­ниях было нельзя: во-первых, легко угодить в психбольницу, хотя теперь и отменили принудительную госпитализацию, предоставив право опасным психическим больным свободно жить и действовать среди здоровых; во-вторых, окажись его гипотеза верной и попади она в злые руки. (Кстати, поэтому и мы здесь изложили гипотезу Фёдорова лишь фрагментарно и в самых общих чертах, полностью умолчав о тех подходах и методах, которые он придумал для экспериментальной проверки своих гипотетических построений).

К осени девяностого года Алексей Витальевич составил детальный план экспериментальной работы. Соста­вил он и перечень того минимального оборудования, которое могло потребоваться. Составил и лишь покачал головой: при его сбережениях это представлялось совершенно недостижи­мым! Надо было искать источник доходов, больших, следовательно – нетрудовых доходов. Приняв это решение, Фёдоров оставил пока что свой рабочий стол, бумаги, карандаши и ручки, соорудил в квартире (где он жил один) надёжный тайник и поставил стальную входную дверь. Вновь начались ежедневные поездки в Калининград. Теперь он старался найти такой кооператив, где оказалось бы лично для него возможным получение высоких доходов, не связанных с криминальной деятельностью.

Глава 3.

Оккупация.

Приблизившись к пересечению улицы Ушакова с улицей Грекова, Фёдоров замедлил шаг: ему совсем не улыбалось напороться на патруль, вечно фланирующий у здания штаба Балтфлота. То есть, это прежде, всего каких– то восемь-девять дней назад, здесь ещё располагался штаб дважды Краснознамённого Балтийского флота Российской Федерации. Но теперь здесь находилось "главное управление миротворческого антитеррористического корпуса НАТО". Перед ним постоянно торчало три патруля – один прямо у входа, второй – ближе к улице Грекова, а третий – со стороны Калининградского технического института, вернее – теперь уже бывшего Калининградского государственного техничес­кого университета. Теперь там располагались "временный приёмник для лиц, подозреваемых в связях с международ­ными террористами", попросту говоря – тюрьма для русских патриотов, и "департамент временной гражданской админис­трации Калининграда и Калининградского округа". На деле же тут занимались в основном следствием и слежкой за патриотами. Здесь же производились и расправы над ними.

Наглым и недалёким американским оккупантам невдомёк было, что русские, калининградцы, прекрасно знают историю своего края и отлично помнят, что до со­ветской власти, при немцах, здесь располагалось ГеСтаПо. Это потом советские власти мудро обошлись с уникальной постройкой: тюремную его часть отдали под тюрьму, а административно-следственную отвели под вуз, застроив все проходы между ними. Натовцам же и в голову не приходило, что, используя это удобное для их целей здание по его прежнему, гитлеровскому назначению, они только чётко и недвусмысленно лишний раз подтвердили в глазах всего русского населения свою тождественность фашистскому режиму.