Тайна аптекаря и его кота

А вообще, если не считать речей этой опасной семёрки, в зале стояла вязкая тишина. Молчали, отвернувшись, мужички-артельщики. Молчал за своей стойкой хозяин, тощий и лысый. Молчал налившийся пивом по уши огромный многопудовый дядька с кулаками побольше моей головы. И господин тоже молчал. Глянул я повнимательнее, увидел напряженные скулы, увидел, как тянется рука под шубу — и похолодел. Всё-таки успел я его за полгода изучить и понял — сейчас взорвётся.

Меж тем опасные, разохотившись, придумали новую хулу.

— А что, друзья, верно ли то добрый брат? — гоготнул младший из них. — Может, то переодетая добрая сестра? Не проверить ли нам?

— Проверить, проверить! — зашумели другие, и сразу же несколько рук ухватило старика за рясу.

Ну и что тут было делать, братья? Видите, как я сразу между двух огней оказался? Не выручить доброго брата — значило и присягу нарушить, и перед Изначальным Творцом страшно согрешить. А как я мог его выручить, иначе чем штучку из-за пазухи вынув? Здесь уловки, вроде той, против шпаны уличной, не сработают. Сразу видно: это настоящие ночные. Но, вынув штучку, я бы тут же себя разоблачил перед господином, и тем самым завалил всё дело. Дело, столь нужное нам — да не только нам, а прежде всего Творцу! Вы же сами мне внушали: в таких делах нужда превыше чести.

Вот говорю долго, а мысли эти в голове мгновенно пронеслись. Только всё равно господин оказался быстрее. Скинул шубу, схватил меня за плечо, сунул мне в руки спящего кота — держи, мол, и не путайся под ногами. А сам вскочил, выхватил короткую свою саблю, и крикнул:

— Эй, вы, отребье! А ну брысь! Руки прочь от старого брата, не то укорочу!

Опасные действительно отвернулись от старичка и с интересом уставились на господина.

— Тю! А это что за прыщ?

— Други, он что-то сказал? Что-то про руки?

— Ага, укоротить нам их собрался.

— Какой шустрый! И где их таких строгают?

Миг — и в пламени свечей блеснула сталь. Двое выскочили из-за стола и с разных сторон начали обходить господина. Ещё двое, не торопясь, встали со скамьи и, поигрывая своими ножиками — не сильно короче аптекарской сабли — вразвалочку двинулись к моему господину.

— Что, дурачок, боязно? — ласково произнёс один из них — тот, что с бородавкой. — Правильно боишься, сейчас будем вежеству учить. Ты это… если хорошо попросишь прощения, то небольно порежем. А вздумаешь выёживаться, не взыщи… на лоскуты пустим.

Блямц! Это сабля господина звякнула о нож бородавочного, но только скользнула — тот успел повернуть клинок ребром, иначе господин легко бы его выбил. Но легко не получилось.

Второй крутил свой нож меж пальцев, медленно подходя к господину. И те двое, что обошли с боков, тоже не торопились прерывать потеху.

Господин, впрочем, на месте не стоял. Он наскакивал на стоящих перед ним ночных, сабля его описывала круги, и проникнуть сквозь её стальной барьер им пока не удавалось. Но я-то видел, что это, как сказал бы брат Аланар, вопрос времени. Потому что господин Алаглани, хоть и был некогда воином, но прямо скажем — не великим бойцом. Таких воинов много. Они легко справятся с обычной шпаной, они хороши против неприятелькой пехоты, но чтобы с ночными драться — тут особая сноровка нужна, которая ныне не очень-то и у Стражи есть, разве что в Тайном Пригляде осталась.

А тут ещё этот кот, мешается! И что он господину так сдался? В общем, сунул я его под скамью — целее, если что, будет, — схватил миску с недоеденной господской солянкой, выплеснул остатки и метнул её в того из ночных, что оказался ближе. Метнул как следовало — ребром по горлу чиркнула — и шмякнулся ночной. Тут же я свою миску взял, похлёбку на пол — чтоб им скользко было, и послал её в того хмыря, что сзади господину зашёл. Тому ребро пришлось аккурат по левому глазу, и с воплем осел он на пол.

Ну, конечно, заминка возникла, и хватило господину этой заминки, чтобы одному из нападавших кисть разрубить. С глухим стуком шмякнулся его нож о некрашенные дубовые половицы. Только заминка эта не шибко нас выручила, потому что остальные тоже вскочили, и мало того, что за ножи взялись — у одного в рукаве арбалет одноразовый обнаружился, и выцеливал он прыгающего с саблей господина.

И хорошо ведь догадался я наши вещи сразу снести, как в столовую залу мы спустились. То есть оба саквояжа господские. Просто чтобы не возвращаться в комнату, а сразу, как поедим, выехать. Теперь пригодилось. Даром ли я в эти саквояжи украдкой заглянул, ещё когда мы в поездку собирались? Улучил минутку, как пошёл господин Тангилю наставления давать. Замочки на саквояжах плёвые, гнутым гвоздём на раз открываются. Вглубь не копал, но и того, что на поверхности, хватило.

Так вот, не теряя ни секунды, тем же самым гвоздём, всегда у меня пребывающим, вскрыл я нужный саквояж и выхватил нужную вещь. Самовзводный арбалет — вещь крайне нужная. Болт наложить, винт повернуть — дело быстрое, коли сноровка имеется. А ещё и запасные болты были, в количестве пяти, и я их, конечно, сунул за пояс.

— Застыли все! — крикнул я, прыгнув на стол. — Кто первым дёрнется, бошку продырявлю!