Тайна аптекаря и его кота

— Да слышал я это, слышал, — дед отмахнулся, точно от комара. — Суалагини растрепала. Только вот людям про вас иное мыслится. Сам посуди, когда дитя пропало? Когда вы ещё из лесу не вышли, потому как в деревню вы вошли уже на закате, а мальцы за хворостом отправились, когда солнышко ещё высоконько стояло. Значит, могли вы их в лесу встретить. Могли?

— Может, и могли, да не встретили, — сказал господин. — А что, у вас тут принято человека виновным объявлять только потому, что кому-то что-то помыслилось? А ну как ошибётесь, а на совести грех повиснет?

— Да что с ним валандаться, — зачастил кто-то нетерпеливый. — В колья их, да и всё тут.

— Успеем в колья, — не оборачиваясь, возразил старик. — Сперва же разобраться надо, чтобы по-людски. Значит, не перевёртыши вы? — спросил он, глянув на меня в упор.

— Мы с батей честные купцы и добрые колесиане, — жарко начал я, сотворив знак колеса. — И в том клянёмся милостью Творца Изначального, над миром обитающего и мир не оставляющего, мольбы наши принимающего и для вечного спасения потребное дарующего.

— Или вы тут считаете, что перевёртыши, сиречь оборотни, есть природная сила, а не дело демонское? — перешёл в наступление господин. — Но будь оно так, Доброе Братство не вылавливало бы оборотней и не жгло бы их. Кому виднее — вам или Братству? А? Вот ты что думаешь? — ткнул он пальцем в того, нетерпеливого. — Дерзнёшь оспорить вероучение, и тем душу загубить?

Мужичок потупился и пробормотал нечто невразумительное.

— Или ты! — указал он на второго, с бородой чуть не до глаз. — Доверяешь в сём вопросе Братству или нет?

— Доверяю, — вздохнул тот. — Нечто можно Братству не довериться?

— А коли так, — продолжил господин, — то сами рассудите: должны ли перевёртыши святых слов и знаков бояться?

— Должны! — сообразил плюгавенький мужичонка с испитым лицом. Я даже задумался: места глухие, откуда берёт-то? Разве что сам гонит…

— Ну так вот, — господин сделал шаг вперёд и толпа отхлынула. — Слушайте меня!

И он начал нараспев читать последование о ниспослании милости Творца. Читал правильно — слегка вытягивая гласную в корне, усиливая напор к середине фразы.

— Ишь ты… — протянул восхищённо плешивый дядька. — Чешет прям как брат Изихругари, покой его душе…

— И ты, сынок, покажи людям, что святые словеса нимало тебе не вредят, — велел господин.

Ну, я и показал. Четверть часа не останавливался — и утренние прошения изложил, и последование к ночных страхов преодолению, и слово призывное на рытьё колодца, и даже последнее братское напутствие тем, коих Творец в Небесный Сад берёт.

— Ну прямо как добрый брат, — восхитился всё тот же лысый. — И откуда в купецком-то сынишке такие познания?

— Брат мой родной, Зиагари, уже двадцать лет как Доброму Братству служит, и до синей рясы дослужился, — охотно пояснил господин. — И Гилар у него в братском общежительстве чуть ли не всю прошлую зиму провёл. Там и поднатаскался. Ну так что? Найдётся среди вас тот, кто скажет, будто перевёртыш — не бесовское создание и потому святые словеса ему пасть не жгут? Молчите? Ну вот то-то!

— А всё ж как объяснить-то, — настойчиво заговорил костистый дед. — Как объяснить, что вы с перевёртышем в одно время и в одном месте оказались?

— И со временем не так, и с местом, — возразил господин. — Лес — он ведь большой. Вот скажи, где та опушка, куда мальчики за хворостом пошли?

Одна из баб молча показала рукой.

— Ну вот! — оживился аптекарь. — К востоку от деревни. А мы с юга шли, и потому никак не могли видеть, что там на опушке той творилось. А чтобы совсем уж твои недоумения, почтенный старец, разрешить, давай-ка спросим уцелевшего мальчика, вроде Хайгари его звать? Спросим, похож ли я на того дядьку. И похож ли сынок мой. Ну? Что стоите-то?

— В лихорадке он мечется, — глухо сообщила его мать. — Что ему сказать, не слышит, а с кем не видно разговаривает…

— А всё-таки давайте посмотрим его, — предложил господин. — Отец мой был лекарем, и с детства насмотрелся я, как он хворых лечил. Судьба иначе повернула, не пошёл по отцовским стопам, торговлишка показалась прибыльней. А всё же кое-что ещё помню. Хуже-то, почтенные, всяко не будет, у вас же тут ни знахаря, ни травницы даже простой…

— Что ж, — кивнул дед-предводитель, — а и в самом деле пойдём. Коли сможешь чем помочь, отблагодарим по скудным прибыткам нашим.

И мы пошли вместе с обществом, которое, похоже, раздумало брать нас в колья. Или, вернее сказать, отложило сию забаву до полного выяснения.

Идти всего-ничего оказалось — три дома. Но толпа с каждым нашим шагом прибывала, и когда мы оказались нужными перед воротами, за нашими спинами собралась вся деревня. И это в жароцвет, первый летний месяц! Вместо того, чтобы в поле корячиться… хотя их можно понять: если оборотень шалит, то лучше уж никуда из деревни не высовываться.