Тайна аптекаря и его кота

— Чего застыл? — толкнул меня в бок Баалару. — Нам ведь дальше нужно, да?

— Ага, пошли! — оборвал я свои мысли и воспоминания, о деле вспомнил. Дело-то не сделано, монета на груди моего спутника ещё не нагрелась. — Пошли дышать целебным воздухом. А что с гнильцой он, так это ничего, это у нас часто бывает…

Не буду расписывать, как шатались мы по тамошним улочкам да переулочкам. Кто те места знает, тому не в диковинку будет, а кто не знает, ничего не потерял. Скучные места, пыльные. Люд здесь водится разный, но высокородных уж точно не сыщешь. Есть слободы мастеровых, есть извозчичьи гнездовья, а уж близко к стене если, то и вообще всякий сброд, про который и сказать-то нечего. Кто подённой работой пробавляется, кто у воров на подхвате, кто милостыньку просит. Здесь уже приличных домов не встретишь, всё халупы какие-то, которые только добротой Творца Изначального ещё не развалились.

— Ну как, — спросил я спутника своего, когда солнце уже за полдень перевалило. — Нравится? Поди, в таких целебных местах бывать не приходилось?

— Да уж, — кивнул графёныш. — Мы в Благородном училище землеописание изучаем, всякие дальние страны, даже заморские. А вот что под боком такое существует, как-то и не задумывался. Ой!

Глянул я на Баалару настороженно. Смотрю, то ли душно ему, то ли зябко. Плечами дёргает, на щеках пятна красные. И шаг замедлился.

— Ты чего? — сделал я вид, будто удивился. — Притомился? Ноги натрудил?

Баалару замялся.

— Нет. Всё хорошо. Давай-ка только не спеша теперь. Вот сюда, вправо.

Ну, вправо так вправо. Понял я, в чём дело. Монета у него нагрелась, почуяла, значит, флюиды эти самые, про которые господин говорил. И теперь будем мы рыскать туда-сюда, вправо-влево, нащупывая, где холодно, где теплее, а где совсем уж невмочь как жарит.

Жалко было моего опекаемого. Во-первых, больно от монеты, я ж всё примечаю, вон как ёрзает. Во-вторых, мне-то он сказать не может, я-то про поиск вражьего дома знать не должен, я только про целебный восточный воздух знаю. И как ему объяснить мне, с чего вдруг вместо прямого пути, как раньше, бегаем мы с места на место, будто малые ребятишки, что котёнка потеряли.

Только мы наоборот, не потеряли — нашли. Обнаружилась наша цель. И прямо скажу — неприятный это был домишко. Вроде бегло глянуть, ничего особенного, с господским домом не сравнить, да и на купеческий не тянет. Забор не глинобитный, а из досок, и не внахлёст доски, а реденько так. Одну оторви — и добро пожаловать, гости дорогие. В глубине, за забором, и сам домик. Брёвна от времени почернели, угол дальний слегка покосился, крыша двускатная, дешёвой дранкой крыта. Окна бычьими пузырями затянуты.

Скажете, обычный бедный дом, каких полно? А вот почему, если дом бедный, забор такой длинный? Бедный дом — а места, если всё, что за забором считать, занимает побольше, чем у покойного купца Баихарая. У бедняков-то земли мало, ну, огородик там на задах, и всё. А тут вязы растут, и липы. Причём старые, высокие. Огорода, кстати, никакого и нет, я уж и с одной стороны глянул, и с другой, и с третьей. Ещё одна странность — собаки не лают. А ведь почуяли бы. При том, что будка собачья точно имеется. Странно. Или собак тут нет, и это необычное дело, любой домохозяин сторожевого пса держит. Или они тут есть, но какие-то молчаливые. А ещё — ворота мощные, дубовые, стальными листами крытые, такие только в усадьбах высокородных господ встретишь. Ну, или у богатого купца либо ростовщика. И как же одно с другим сложить — чепуховый заборчик и такие роскошные ворота? Которыми давно не пользовались, между прочим — меж створками паутины полно. Значит, или тут давно никого нет, или ворота сии — для отвода глаз, а настоящий вход в ином месте.

Ну а главное — веяло от этого дома какой-то жутью. Не настолько сильно, чтобы дёру дать, чертогонную молитву повторяя, но и не сказать, что пригрезилось. Тут как запах, когда мышь в подполе сдохла. Вроде и не воняет вовсю, а всё же чувствуется, и хоть слаб запашок, а гадостен.

Смотрю я, а Баалару уже к делу приступил, как ему господин велел. Достал из кармана склянку с порошком, приготовился сыпать. Только вот мнётся, не знает, как мне это объяснить. В самом деле, как? То, что господин ему насоветовал, мол, мода такая у знатных, не годится. Тут он, господин, маху дал. Одно дело, кабы Баалару при полном графском параде был и нос кверху держал, а совсем другое, когда под простецкого пацана косит. Ну что ж, решил я облегчить его страдания.

— Слышь, Баалару, я на минуточку, опрастаться надо. Ты тут постой, только не отходи далеко.

И шмыгнул я в кусты белоцветника, выбрал такое место, чтобы всё видеть, затаился. Смотрю, как ходит вдоль забора графёныш и щепотками порошок наземь сыплет. А надо сказать, места пустынные, никого совсем нет. Оно и неудивительно — мастеровые работают, нищие в городе подаяние просят, воришки на базарах шуруют, разбойный люд после ночных дел отсыпается. Так что можно чужого глаза не бояться.

И ведь накаркал!