Тайна архангела

В твердой уверенности, что начался конец света, она, дрожа всем телом, лепетала непонятные слова и вжималась в супруга каждым кусочком своей кожи. Самуил сам настолько ошалел от произошедшего, что, того не замечая, гладил Диане руки и бормотал ободряющие фразы. Лишь оправившись от шока, он сумел сообразить, что надо залезть во Вселенскую базу, и тогда понял, что произошло, и что нет никакого конца света. Тогда он поднял Диану на ноги и, все еще не очень контролируя себя, чмокнул ее в губы и отпустил к себе. Это, пожалуй, было самое скорое их примирение. После Княгиня даже не вспомнила о нанесенной ей обиде.

Первая половина того дня стерлась из памяти Алана, и теперь он, как и в сотни других раз, ради скуки пытался воскресить события, бывшие с ним до обеда. Зато вечер этот второй генерал запомнил надолго.

Около девяти, приведя свои растерянные лица в порядок, выползли обсуждать последние события. За столом сидели нервно. Даже Князь был заметно возбужден. Лишь Алан и Варф могли хранить видимую непринужденность.

Алан помнил, как смотрели по зеркалу встречу. Как во сне слышал он и сейчас урывки фраз обсуждения. Видел физиономии Дементия, Ираклия и Була, которые взахлеб рассказывали о том, как якобы наблюдали долетевшие до ада искры любви. Ухмылки, злорадствующие над архангелом и его подругой, которые, утеряв всю романтику жаркой встречи, были направлены в лазарет Рафаила на неопределенное время.

— Черт возьми, искры любви в аду — где такое видано!.. — говорил Дементий.

— Так подпалило! Я сегодня глянул к тринадцати: да они там невменяемые сидят! — поддержал Ираклий.

— Так и самому влюбиться недолго, — заметил Казимир.

— Ага, — сказал Булат и словно озадачился этой новостью.

Алан вспомнил, как болтнул какое-то ругательство в адрес Каза, потому что его достал исходящий от младшего генерала паленый запах.

Как рельеф на стене храма запомнился второму генералу поворот головы сидящего рядом Казимира, как будто крупным планом он видел дрогнувшую влево губу с тонкими усами:

— Прикинь, Алан, ты влюбишься в кого-нибудь?

И холодно-презрительное в ответ в манере Алана:

— Буду счастлив.

Далее память застилало пеленой прошедшего без всяких событий вечера. Какие-то разговоры, как обычно плоско-квадратные шуточки Ираклия. Лишь Варфоломей не проронил за все время ни слова и, странно бледный, отпросился уйти раньше всех. Алан не обратил на это особого внимания, не удостаивая им первого генерала.