Тайна багрового камня

— Говорю же — излишняя самоуверенность очень опасна!

Старик каким-то удивительным образом оказался вдруг сбоку от Аргольда, взмахнул тростью, на которую до того опирался, — и пистолет выпал из руки Аргольда, отлетев в траншею.

— Чемоданчик! — резко скомандовал старик. — И чтобы больше никаких фокусов!

В это время облака на небе ненадолго разошлись, и в образовавшийся разрыв выглянула бледная луна.

И свет этой луны — пусть уже убывающей, ущербной, к тому же бледной на предрассветном небе — удивительным образом подействовал на Аргольда. Он повернул лицо к луне, подставил его лунному свету, как свежей воде, и от этого света его глаза зажглись тускло-красным сиянием, как глаза ночного хищника.

По телу Аргольда пробежала короткая мучительная судорога, лицо его скривилось, словно от боли, и черты его начали меняться.

Лицо Аргольда превратилось сначала в страшную и уродливую маску, а затем в нем стали все отчетливее проступать черты хищного зверя. Ноздри расширились, рот превратился в оскаленную пасть, из которой выступили длинные желтоватые клыки.

На руках его вместо ногтей появились длинные острые когти, а сами руки начали удлиняться. Аргольд уже готов был опуститься на четвереньки, завершив превращение в огромного зверя.

Он снова поднял глаза к луне и выкрикнул хриплым, непослушным голосом:

— Спасибо тебе, владычица! Спасибо, богиня!

Старый разведчик глядел на происходящую метаморфозу с изумлением и ужасом.

В своей полной опасных приключений жизни он повидал всякого, но такого… такое не могло ему присниться в страшном сне! Он был готов к любым неожиданностям, но только не к тому, что на пустыре столкнется с оборотнем.

Он стоял перед Аргольдом в растерянности, руки его опустились, он выронил свою палку и попятился.

— Тебе больше не до смеха? — проговорил Аргольд чужим, почти нечеловеческим голосом, в котором все явственнее звучали отзвуки тигриного рычания. — Ты больше не рассуждаешь об излишней самоуверенности? И пр-равильно, твоя игр-ра кончена!

Он опустился на четвереньки и приготовился к прыжку.

И тут за спиной старика послышались торопливые шаги.

Аргольд… точнее, монстр, в которого он превратился, насторожился и поднял голову.

К ним поспешно приближался высокий худощавый человек средних лет с растрепанными волосами неопределенного цвета. Взгляд его был полон ненависти.

— Это ты! — выкрикнул он, не сводя глаз с монстра. — Это ты разрушил мою жизнь! Из-за тебя я лишился родителей, лишился детства, лишился веры в собственную нормальность! Я видел, как ты превратился в зверя, но меня убедили в том, что это мне померещилось, и я сам уже в это поверил! Как же я тебя ненавижу!

Оборотень хотел что-то сказать, но он уже утратил дар человеческой речи. Он только зарычал и повернулся к новому противнику, забыв про старика…

Когда я увидела метаморфозу, превратившую Аргольда в страшного зверя, я подумала, что схожу с ума.

Дело в том, что вчера мы условились с дядей Юрой, что я посвящу в наш план капитана Кокушкина. Вот просто расскажу ему все как есть. Для того чтобы он был сговорчивее, мне пришлось пригласить капитана выпить кофе. Кстати, выяснилось, что он ужасно любит сладкое, так что после третьего пирожного он размяк и согласился на нашу с дядей Юрой встречу. А план был такой, что мы с ним спрячемся поблизости и будем наблюдать, пока дядя Юра не вынудит Аргольда проговориться насчет убийства и не подаст нам сигнал, что слова Аргольда записаны. Тогда Кокушкин его арестует. Вы не поверите, сколько сил ушло у меня на то, чтобы убедить капитана пойти со мной одному, не вмешивая своих коллег. Возможно, помогло сладкое… Ну и еще я, конечно, улыбалась ему заманчиво, поводила плечами и смеялась низким грудным смехом. Вот честно скажу, сама не знала, что все это умею!

А уж утром, когда капитан увидел за соседним забором кучу служебных и бойцовых собак, мне пришлось взять его за руку, чтобы он не потерял лицо и не сбежал отсюда.

Я оглянулась на Кокушкина, который прятался рядом со мной за подъемным краном. У него тоже был ошарашенный, потрясенный вид.

Значит, не я одна видела это невероятное превращение.

— Я что, сплю? — прошептал он. — Ущипните… ущипни меня!

Я его послушно ущипнула. Кто бы меня ущипнул!

Кокушкин приглушенно вскрикнул и поморщился:

— Больно же! — Тут же он помотал головой и пробормотал: — Значит, не сплю… но ведь этого не может быть… и начальство мне ни за что не поверит. Да и никто не поверит… и как мне его арестовать?

А монстр уже приближался к дяде Юре, явно собираясь на него броситься. Я непроизвольно вскочила, чтобы поспешить на помощь старику… но Кокушкин схватил меня за руку:

— Куда? Ты с ума сошла! Он тебя загрызет и не поморщится!

— Но как же дядя Юра?..

И тут на пустыре появился еще один персонаж.

Размахивая руками, к монстру шагал Василий.

Его было трудно узнать — всегда вялый, он был теперь полон лихорадочной энергии, тусклые прежде глаза горели ненавистью.

Он что-то выкрикнул, глядя на монстра. Ветер дул от нас, и я не расслышала его слова.