Тайна Белой Розы (ЛП)

— Извини, — грустно улыбнулся Малвани. — Я хотел услышать твою версию, а не то, что говорит большое начальство. Их главная забота — угроза крупного заговора анархистов. И ты будешь работать под началом самог'o, - он ткнул указательным пальцем вверх.

— Ты имеешь в виду Бингема? — Я не поверил своим ушам. Это была сомнительная честь, поскольку с Бингемом, как известно, было очень трудно сработаться. Но я не мог отрицать тот факт, что это была редкая возможность поработать с главным офицером города.

Малвани выразился более прямо.

— Работа с Бингемом либо поднимет тебя в должности, либо полностью разрушит карьеру — а у тебя нет выбора. У тебя уже назначена с ним встреча сегодня на час дня.

Я смотрел на Малвани, пытаясь прийти в себя.

— Я знал, что Алистер планировал сделать мое участие официальным, — тихо произнёс я, — но не так же…

Малвани усмехнулся.

— Я уверен, что у твоего профессора есть немалое влияние. Но он не виноват в твоём нынешнем затруднительном положении. Тебе нужно благодарить за это вдову судьи.

— Но вчера вечером мы с ней едва обменялись парой слов, — нахмурился я.

— Значит, ты произвел на нее неизгладимое впечатление — или Алистер заручился ее просьбой. Я так понимаю, они знакомы.

— Алистер учился в юридическом факультете вместе с судьей Джексоном. С годами они отдалились друг от друга, но их жены продолжают дружить.

— Жена Алистера? — удивился Малвани. — Я считал, что они развелись.

— Не думаю, — покачал я головой.

Я мало что знал о бывшей жене Алистера, кроме того, что она теперь постоянно жила за границей — и жила с тех пор, как три года назад их сын Тедди погиб во время археологической экспедиции в Греции.

Хотя я не был посвящен в детали, но знал, что это не было редкостью: потеря ребенка часто вызывала непоправимые размолвки между родителями. Я также подозревал, что распутный образ жизни Алистера объяснялся этим же.

— А Девятнадцатый участок будет этим заниматься? — уточнил я.

— Пока нет. Комиссар надеется, что это будет простое дело, так как судье немало угрожали — и многие угрозы исходили от известных анархистов. Он считает, что при наличии достаточного количества задействованных в расследовании людей, убийца судьи — и любой анархистский заговор — будет легко раскрыть.

— Возможно.

— Не стоит начинать это дело с несогласия с комиссаром, — раздражённо буркнул Малвани. — Заканчивай это, Зиль. Тебя беспокоит что-то из того, что ты узнал вчера вечером? Или тебя ввела в заблуждение болтовня твоего профессора?

Я улыбнулся, зная, что Малвани никогда не нравились криминологические теории Алистера.

Алистер считал, что, если мы хотим задержать преступников быстрее, — и в конечном итоге помочь им реабилитироваться — нам нужно понять, почему они поступают определённым образом. Как только мы лучше разберемся в мышлении преступника, утверждал Алистер, тогда мы будем раскрывать преступления эффективнее — и в один прекрасный день остановим их полностью.

Но для прагматичного Малвани вопрос «почему?» не имел никакого значения; главное было убедиться, что преступник не сможет нанести новый удар. И он считал, что лучше всего это достигается тюремными решетками, а не образованием и пониманием.

Когда-то я был того же мнения, что и Малвани. Но время — не говоря уже о нескольких трудных делах — научило меня важности понимания врага, с которым мы столкнулись.

Я узнал, что поведение преступников на месте преступления раскрывает важную информацию — и иногда даже с большей ясностью, чем улики в общепринятом смысле.

В двух совершенно разных случаях я использовал учение Алистера, чтобы раскрыть жестокое преступление — и если я не был истинным сторонником криминологической теории, то, по крайней мере, считал ее одним из многих ценных инструментов, имеющихся в моем распоряжении.

Я узнал, что очень немногие люди — как бы хорошо они ни были образованы — имеют правильные ответы на все вопросы. Успех зависел от формулировки этих вопросов.

А в деле судьи Джексона у меня набралась уже целая гора вопросов.

Я кратко рассказал Малвани о месте преступления в доме судьи, поделившись всеми относящимися к делу подробностями о Библии и белой розе, найденными у тела судьи.

— Кроме того, на нотном листе, найденном среди писем с угрозами, также была нарисована роза. Я думаю, Алистер тоже её видел, — сказал я, — но скрывает то, что знает. — При этих словах у меня возникло неприятное ощущение внизу живота.

Малвани фыркнул.

— Ничего нового. — Он откинулся на спинку стула, разминая пальцы. — Почему бы тебе просто не спросить Алистера о символе, нарисованном в партитуре? Я не сомневаюсь, что он найдет этому какое-нибудь причудливое объяснение. И ты действительно считаешь, что эта роза важна?

— Возможно. Я пока не уверен.

Он провел ладонью по короткому ёжику волос.