Тайна Белой Розы (ЛП)

Карнеги был не лучшей мишенью — потому что, как бы ни злился Дрейсон по поводу обращения с рабочими в «Американской металлургической компании Карнеги», сам магнат рассматривался в ней в основном как филантроп. Он поклялся отдать перед смертью свое огромное состояние и все пожертвования Карнеги-холлу, и Фонд героев утверждал, что он говорит серьезно.

— Я действовал во благо обычных рабочих людей. — После ареста Дрейсон произнес только эти семь слов и ничего больше.

Но когда взорвалась его бомба, погибли пять невинных человек: повозка разлетелась на куски, отчего разбились стекла в окнах близлежащих зданий и рассыпались кирпичи.

В то время как многие гости на свадьбе отделались лишь ссадинами и порезами, на улице орудие Дрейсона нанесло самый страшный ущерб.

Динамитная бомба — это неизбирательное, неуправляемое орудие смерти; простые слова не могут передать той бойни, которую она создает. Всего за мгновение она превратила приятный июньский полдень в сцену, которая больше подходила на поле боя, настолько велики были разрушения и травмы.

Лошадь, запряжённая в экипаж, оказалась отброшенной в сточную канаву, а ее задние ноги были оторваны взрывом; женщина осталась лежать, прислонившись к крыльцу городского дома, без обеих рук; мужчина с обожженной плотью растянулся на тротуаре…

Дрейсон хотел бороться за свое дело, нанеся удар по капиталистической системе, но, убивая невинных, обычных людей, он был навеки проклят общественностью.

И ещё… там был ребёнок.

Четырехлетний мальчик шел домой из церкви вместе с дедушкой, когда взорвалась бомба.

Один из его ботинок силой взрыва был отброшен на подоконник второго этажа.

Это было единственное неповрежденное напоминание о мальчике, и его изображение — одинокий детский башмачок с пуговицами, сделанный из черной кожи, одиноко болтающийся на этом выступе, — служило острым напоминанием о том, что город потерял в тот день.

Оно разошлось по всем крупным газетам и вошло в общественное сознание, как не смогли все остальные кровавые фотографии, которым было позволено выйти в свет.

И вот Дрейсона, человека, который хотел прославиться как революционер, вместо этого поносили как худшего из преступников — убийцу детей.

По этой причине зрелище у здания суда уже несколько недель напоминало настоящий цирк.

Многие хотели видеть Эла Дрейсона осужденным, и они приходили каждый день — часто с фотографиями жертв. Некоторые держали в руках фотографию уже упомянутого ботиночка.

И анархисты тоже пришли, в частности, пресловутая Эмма Голдман.

«Дрейсон допустил ошибки, — утверждала она, — но общие цели анархистского движения остались верными».

Своей зажигательной речью ей удалось разозлить толпу — причём, как сочувствующих, так и недоброжелателей.

Судья был скрупулёзен и осторожен в деле Дрейсона, и письма с угрозами в этом совсем не помогали. Он устал от махинаций и интриг, от политизирования всего этого процесса.

Судья собрал свою почту и вернулся домой из парка. Едва успев повесить пальто, он вернулся в библиотеку и потянулся к телефону.

Нужно сделать два звонка.

Первый звонок был человеку, которого он знал много лет и которому доверял.

— Я получил ещё одно письмо.

— Такое же, как и остальные?

— Да.

— Значит, всё так, как мы и ожидали, — голос на другом конце провода звучал устало.

— Что мне делать? — спросил судья.

— То же самое, что и раньше. Просто декодируй сообщение и следуй инструкциям.

— Это больше не может продолжаться, — сказал судья дрожащим голосом. — Мы должны выяснить, кто узнал наш код. С тех пор прошло уже много лет…

— Тише!

Несколько минут оба собеседника молчали. Потом второй спокойно продолжил:

— Мы придумаем, как это остановить. Но сейчас просто делай то, что тебе говорят.

У него не было выбора, поэтому он так и поступит. Пока.

Он положил тяжёлую чёрную трубку телефона на подставку. И почти сразу же снова снял её и дал оператору номер комиссара полиции Нью-Йорка Теодора Бингема.

Пока судья ждал, когда установится соединение, он решил, что будет осторожен.

Благоразумен — и всегда осторожен.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«Не держит центр, вещей распалась связь;

Анархия обрушилась на мир

И попраны невинности обряды,

Сомненьем души лучшие объяты».

Уильям Батлер Йейтс, «Второе Пришествие»

23 октября 1906 года.

Вторник.

Детектив Саймон Зиль.

ГЛАВА 1

Семьдесят первая улица, дом 171.

01:30.

Несмотря на мои самые лучшие намерения — не говоря уже о превосходном французском жарком — я заснул от полного изнеможения.

Лежа на золотисто-зеленом пестром диване в середине трактата Моррисона «Преступление и его причины», я внезапно проснулся от яростного стука в дверь.

Я резко вскочил, отчего Моррисон рухнул на землю, а за ним последовала моя теперь уже пустая кофейная кружка.