Тайна беззакония

Соединяя человека с Богом, Христос как раз и приводит нас в ту высшую действительность, которую мы ищем, и удовлетворяет глубочайшие наши желания. Поэтому Христос переживается человечеством как Осуществитель, как Путь, по которому оно должно идти; как Истина, к которой оно должно стремиться; как Жизнь, которую оно должно прожить. Между Христом и глубочайшей человеческой сущностью имеется гармоническое соответствие, ибо Христос есть первообраз человека. Он есть ответ на великий вопрос человека. Он есть действительное разрешение проблемы человека. Поэтому высший человек, этот упоминаемый св. Павлом внутренний человек (ср.: Рим., 7, 22) в Евангелии Христа как раз и находит то, чего он жаждал и искал. Поэтому он принимает его с радостью; он сосредоточивает вокруг него все свое бытие; Евангелие действительно становится для него благой Вестью, ибо избавляет его от блужданий в потемках и от бессилия. Открывая Евангелие, человек открывает самого себя; читая его, он читает глубинное свое бытие, начертанное в вечных планах Господа. Указываемые Евангелием различия между человеческим образом в Боге и человеческой действительностью на земле только поощряют высшего человека не отступать от Христа, как от своего Освободителя и Завершителя. Призыв Евангелия выйти за пределы этой действительности находит отзыв в природе человека и таким образом дает естественное основание для распространения учения Христа в мире. Вне сомнения, этим мы не хотим сказать, что вера в Евангелие возникает именно на этом основании. Нет! Вера есть благодать Божия. Вера — это проявление не плоти и не крови, но Отца Небесного. Евангелие дано свыше. Оно проистекает не из человеческой природы. Оно есть дар Божий в подлинном и прямом смысле этого слова. Однако поскольку благодать, чтобы смочь действовать и сохраниться, требует природы, то тем самым такой же природной опоры требует и Евангелие. И вот в выборе человеческого бытия переступить через самое себя мы и видим эту природную опору Евангелия. Если бы у человека не было такого выбора, если бы фактичность была бы для него, как и для животного, окончательной его судьбой, Евангелию некуда было бы снизойти и к им провозглашаемому перешагиванию действительности бытие человека было бы совершенно глухо. Однако поскольку человек по самой своей онтологической структуре чуток к потусторонней действительности, то он всегда готов к восприятию Слова Божия звучащего с той стороны. Евангелие как раз и опирается на эту его «роtentia oboedientialis»[43], как ее называют католические философы, на эту его готовность и потому празднует свой успех как в отдельных людях, так и во всем человечестве.

То же происходит и с евангелием антихриста. Если сочинение соловьевского сверхчеловека получает всеобщее признание, если оно затыкает рот всякой критике, если оно распространено миллионными тиражами, так только потому, что человек был готов к его восприятию: потому, что он тоже обладал определенной «роtentia oboedientialis». Евангелие антихриста тоже требует опоры в природе человека. Найдя эту опору, отождествившись с ней и укрепив ее, евангелие антихриста начинает свой марш по истории человечества. Так что же является этой опорой? На что полагается антихрист, провозглашая свое учение? В чем заключается это соответствие между человеческими желаниями и антихристовым евангелием?