Тайна беззакония

Но вот прошло уже две тысячи лет, а в мире нет ни мира, ни единства. Само Христианство расколото, правда, Евангелие проповедуется всем народам, но из разных уст, и поэтому верующие не приводятся в одно стадо. Те, другие овцы, не из израильской овчарни, идут за Христом разными путями, ибо слышат они разные голоса. О мире не может быть и речи. Христос похвалялся, что даст мир другой, не такой, какой мир дает. Но эти речи оказались тщетными. Человечество продолжает терзаться, как терзалось уже тысячи лет. И чем теснее оно объединяется, тем ужаснее терзается. Обещание Христа осталось неосуществленным, и Его молитва не была услышана. Эту брешь и восполнил антихрист. Он провозгласил свой мир и осуществил его. Он соединил мир под своей властью, сделал его своей овчарней, а сам стал ее пастырем. Он даже устранил религиозные распри и раскол. Христианство под его властью стало одной овчарней с одним пастырем — чудодеем папой Аполлонием. Таким образом, то, что не удалось Христу, полностью удалось антихристу. В царстве антихриста осуществилась давняя мечта человечества снять с себя вавилонское проклятие и вновь слиться воедино в одном духе и в одном языке. Христос остался только зрителем. Он может лишь удивляться всеобщему согласию, которое Он хотел обосновать даже кровью своей, но которое, однако, почему-то выскользнуло из его рук. Между тем антихрист создал вожделенные мир и единство, не пролив ни одной капли крови.

В чем же все-таки заключается основа успеха антихриста? Почему мы не видим мира и единства, обещанных Христом, а мир и единство антихриста расцветают пышным цветом? Ответ кроется в тех основах, на которых строятся эти два мира и два единства. Во время Последней Вечери Христос, «взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все; Ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Матф.,26, 27—28). Христос не только провозглашал единство, но и обосновал его созидание жертвой крови своей. Кровь Его должна была стать связью, объединяющей людей. Его согласие должно было стать согласием жертвы. В онтологических своих основах Он через эту жертву примирил человека с Богом, соединяя «с Собой все... и земное и небесное» (Кол., 1, 20). Он примирил с Собою «И вас, бывших некогда отчужденными и врагами, по расположению к злым делам» (1, 21). Во Христе мир стал един. Прежний отпад от Бога и внутренний разлад был преодолен, и мир крестной крови Его возобладал в основах сотворенного. История после Христа должна была стать проявлением и расцветом этого главного единства. Единство, основанное на Христе, должно было раскрыться в зримых формах жизни.

Но что вело Христа в страдание и смерть? Почему в основу Нового Согласия Он положил свою собственную кровь? На это отвечает сам Христос: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн, 15, 13). Следовательно, любовь к человеку была тем стимулом, который привел Христа к самопожертвованию во имя спасения мира. Жертва Христа есть жертва Его любви. «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою» (I Иоанна, 3, 16). Любовь вела Христа к жертве, а жертва соединила людей и с Богом, и между собой. В основах Христова единства кроются начала любви и жертвы. Поэтому и распространение этого единства в истории должно быть не чем иным, как распространением любви и жертвы. Христово единство не может проявиться в мире иначе, как только через осуществление любви и жертвы, ибо в сущности своей оно на этих началах и построено. Вот почему и сам Христос, и Его Церковь с самого начала провозглашают любовь к друг другу и из нее рождающуюся жертву. Любовь к ближнему в Христианстве есть проявление и распространение Божией любви. Поэтому она и есть знак того, что имеющие ее есть ученики Христа (ср.:Иоанн, 13, 35), ибо кто не любит брата своего, тот не от Бога. Любовь к ближнему мера оценки земной жизни — ее осуждения или спасения, ибо кто любит братьев своих меньших, тот любит и Христа, а кто отталкивает меньшего брата, тот Христа отталкивает (Ср.: Матф., 25, 34—35).