Тайна Биг Боу

Гродман стоял на трибуне, держась за спинку стула. В его глазах появился мефистофельский насмешливый блеск, губы расплылись в легкой улыбке. Теперь не было причин торопиться и арестовывать Дензила Кантеркота сейчас. Вимп совершил грубейшую, огромнейшую ошибку. В сердце Гродмана установилось радостное спокойствие, как у спортсмена, напрягшего все мышцы перед важным соревнованием и слушающего слова судьи. Он почти почувствовал прилив доброжелательности к Дензилу.

Том Мортлейк заговорил. Его лицо застыло как камень. Этот высокий человек стоял, выпрямившись во весь рост. Характерным жестом он откинул со лба черную копну волос. Взбудораженная публика слушала каждое слово, слетавшее с его губ — мужчины напряженно наклонились вперед, репортеры едва дышали, боясь пропустить хоть слово. О чем же будет говорить предводитель рабочих в такой момент?

— Господин председатель и джентльмены: я удостоился чести с глубокой скорбью открыть этим вечером портрет великого благодетеля Боу и истинного друга рабочего класса. Помимо того, что он удостоил меня своей дружбой и того, что устремления и чаяния всей моей жизни при моих ограниченных возможностях совпадали с его мыслями, нет никаких причин, по которым эта почетная обязанность должна была выпасть мне. Джентльмены, я надеюсь, что все мы сможем вдохновляться на свершения, видя в повседневной жизни портрет покойного, который все еще жив в наших сердцах и на этом великолепном произведении искусства — как мы знаем из рассказа мистера Гладстона, портрет был написан поистине любящей рукой.

Оратор на мгновение умолк, после чего его низкий голос вновь разорвал тишину.

— Мы, смиренные рабочие Боу, не можем надеяться сделать в одиночку хотя бы десятую часть того, что делал Артур Констант. Но все же каждый из нас может хотя бы находиться в лучах того света, который он зажег среди нас — вечного светоча самопожертвования и братства.

На этом он закончил. Комната вновь наполнилась одобрительными криками «ура». Том Мортлейк вернулся на свое место. Вимпу его дерзость показалась почти высокомерной, Дензилу — красивой. Снова наступила тишина, все затаили дыхание. На лице мистера Гладстона отчетливо проступало волнение. За весь его необычайный опыт он никогда еще не оказывался в столь чрезвычайных обстоятельствах. Казалось, он собирался подняться. Возгласы в зале сменились болезненной тишиной. Вимп взял ситуацию в свои руки, снова положив руку на плечо Тома.

— Просто пройдите за мной без лишнего шума, — сказал он почти шепотом, но в гробовой тишине его слова донеслись до дальних концов зала.

— Не ходите, Том! — протрубил Питер. За этим возгласом последовал ропот несогласия от остальной публики, и по залу пронесся тихий, зловещий шепот. Том встал, и снова наступила тишина.

— Друзья, — сказал он. — Отпустите меня и не устраивайте переполох. Я завтра же вернусь к вам.

Но кровь членов клуба забурлила. Масса народу стремительно вскочила со своих мест, и начался хаос. Том не двигался. Полдюжины человек во главе с Питером бросились на трибуну. Они оттеснили Вимпа и окружили стул Тома. Люди на трибуне, словно мыши, бросились прочь от ее середины. Некоторые из них забились в углы, кто-то выскользнул сзади. Комитет порадовался тому, что в свое время было решено не пускать дам в свой круг. Спутники Гладстона поспешно проводили старца с трибуны в его экипаж. Борьба обещала стать гомерической. Гродман стоял на краю трибуны, втайне забавляясь как никогда прежде и более не помышляя о Дензиле Кантеркоте, который уже успокаивал свои нервы в баре наверху.

Полицейские в зале засвистели в свои свистки, и на их зов сбежались полисмены со всех окрестных улиц. Член парламента от Ирландии, стоя на трибуне, размахивал зонтиком как дубинкой. В крайнем волнении он позабыл о своей обретенной было респектабельности и словно вновь оказался на шумной ярмарке. Он снова стал констеблем, вооруженным дубинкой. Но на лицо фанатика обрушился град кулаков, и он отступил назад, вытирая кровь. Буря достигла апогея своей ярости: стало темно от тучи дубинок, тростей и зонтиков, а также слабых ударов кулаков. Вопли, стоны, крики и боевые кличи слились в гротескный хор, как в каком-то странном мистическом произведении Дворжака[34]. Мортлейк стоял, сложив руки — он не принимал никакого участия в побоище. Потасовка бушевала вокруг него, подобно морю вокруг несокрушимой скалы. Отряд полиции пробился к нему из конца зала и начал забираться на трибуну, но тут же скатился обратно, когда разгорячившиеся протестующие обрушили на них сверху своего предводителя. Он упал на передний ряд полицейских, но остальные продолжали подбираться к трибуне и уже начали подниматься на нее. Еще мгновение — и Мортлейк был бы арестован, получив предварительно хорошую взбучку. Однако произошло чудо.

Когда «богиня из машины» видела, что ее герой оказался в опасности, она посылала на Землю из небесной лавки Юпитера облако мглы, и его противникам приходилось бороться с темнотой. Также поступил и Кроул — хитрый сапожник попытался спасти своего друга, выключив газовый счетчик.