Тайна Биг Боу

— Какого черта вам надо? — ворчливо поинтересовался сыщик. Гродман не был ранней пташкой, и теперь у него не было надобности рано вставать. Теперь он мог себе позволить презирать пословицы, так как дом, в котором он жил, принадлежал ему, так же как ему принадлежали еще несколько домов на улице. Проживая в Боу, хорошо быть владельцем собственного дома, хоть жильцы и норовят уехать ночью, ничего не заплатив. Возможно, для него что-то значило и его желание пожинать плоды своей известности среди друзей и близких знакомых, ведь он родился и вырос в Боу, и здесь же началась его карьера в местном отделении полиции, когда в свое свободное время он зарабатывал несколько шиллингов в неделю начиная с самых низов.

Гродман был холостяком. В небесном брачном бюро, возможно, и подобрали пару для него, но он так и не смог ее отыскать. Это была одна из его неудач как детектива. Человеком он был самодостаточным и предпочел бы сам стоять за плитой, нежели нанимать для этого женщину; тем не менее, из уважения к мнению жителей Гловер-стрит он все-таки нанял приходящую прислугу для работы в доме с десяти утра до десяти вечера. Равно из уважения к тому же общественному мнению, на промежуток времени между десятью вечера и десятью утра она покидала его дом.

— Вы мне нужны, немедленно, — еле выдавила из себя миссис Драбдамп. — Что-то случилось с мистером Константом.

— Что! Надеюсь, его не поколотила полиция на утреннем митинге?

— Нет, нет. Он туда не пошел. Он умер.

— Умер? — переспросил Гродман, окончательно проснувшись.

— Да. Убит!

— Что? — чуть ли не выкрикнул экс-детектив. — Как? Когда? Где? Кем?

— Я не знаю. Я не смогла достучаться до него. Я стучала в дверь, а он не отвечает.

На лице Гродмана можно было прочитать облегчение.

— Глупая вы женщина! И это все? И моя голова из-за этого должна мерзнуть? В такую противную погоду? Да он просто устал как собака после вчерашнего — процессии, три речи, детский сад, лекция «на луне», статья о сотрудничестве… это его образ жизни.

Стиль Гродмана заключался в том, что он никогда не сыпал словами понапрасну.

— Нет, — серьезно выдохнула в ответ миссис Драбдамп, — он мертв.

— Хорошо, идите обратно. Не стоит поднимать всех соседей. Подождите меня. Буду через пять минут.

Гродман не воспринимал всерьез эту домохозяйку, прорицательницу всяческих бед, вероятно, оттого, что он ее знал. Его маленькие глаза-бусинки отразили почти веселую улыбку, когда он со стуком опустил оконную раму и исчез из поля зрения миссис Драбдамп. Бедная женщина побежала обратно через дорогу и вошла в свой дом, не заперев за собой двери. Не запираться же в доме с мертвецом! Она ждала в коридоре. Наконец, спустя целую вечность — через семь минут, если верить часам — появился Гродман, полностью одетый, но с растрепанными волосами и перекошенными бакенбардами. Он еще не привык к бакенбардам, так как только недавно стал подумывать о том, что их можно отрастить. Во времена службы в полиции Гродман был чисто выбрит, как и все его коллеги — ведь, вне всяких сомнений, детектив должен быть готов сыграть любую роль. Миссис Драбдамп тихо закрыла входную дверь и указала на лестницу; ее страх подняться туда первой выглядел как вежливое желание пропустить Гродмана вперед. Сыщик поднялся наверх, все еще с веселым блеском в глазах. Оказавшись на лестничной клетке, он бесцеремонно постучал в дверь и крикнул: «Девять часов, мистер Констант, девять часов!». Он замер, но в ответ не прозвучало ни звука. Его лицо стало более серьезным. Он подождал, постучал еще раз и снова крикнул, на этот раз громче. Он повернул ручку, но дверь была заперта. Он попробовал заглянуть в замочную скважину, но в ней был ключ и он ничего не увидел. Он надавил на верхнюю филенку, но дверь была заперта на задвижку так же надежно, как и на замок. Он остановился, его лицо замерло в недоумении, так как он испытывал симпатию и уважение к Константу.

— Ах, стучите так громко, как только можете, — прошептала побледневшая женщина. — Но вы его уже не разбудите.

Серый туман, проникший через входную дверь, добрался до лестницы, принеся с собой влажный, могильный запах.

— Заперта на замок и задвижку, — пробормотал Гродман, вновь стукнув дверь.

— Взломайте ее, — выдохнула женщина, дрожа всем телом и держа руки перед собой, как бы отгоняя ужасные мысли. Ни говоря ни слова, Гродман приложился плечом к двери и изо всех сил напряг мышцы. В свое время он был атлетом, да и сейчас порох все еще был в пороховницах. Дверь скрипнула, понемногу проседая под напором, деревянная часть вокруг замка раскололась, а верхняя панель согнулась, болт, на котором держалась железная задвижка, поддался, и та отломилась. Дверь с грохотом упала на пол. Гродман бросился внутрь.

— Господи! — воскликнул он. Женщина закричала. Открывшееся зрелище было невыносимо ужасным.

* * *

Через несколько часов воодушевленные мальчишки-газетчики выкрикивали: «Ужасное самоубийство в Боу!», а «Стар», стремясь удовлетворить любопытство тех, у кого не было денег на покупку газеты, выпустила еще и афишу, гласящую: «Филантроп перерезал себе горло».