Тайна Блэкторн-холла

Итак, толком поговорить с Джулией не удалось, но Глории и так нашлось о чем поразмыслить. Пока Джулия листала учебник, она внимательно разглядела ее руки. Обе ладони были чистыми, ни одной царапины. А как же кровь на портрете?! Не приснилось же ей это?

А еще Джулия явно испугалась, на какой-то миг напомнив ей Мэри. Все это Глории очень не нравилось.

От свечи остался жалкий огарок, и темнота, зловеще затаившаяся по углам, снова готовилась сомкнуться вокруг девушки. Тяжело вздохнув, Глория выбралась из кресла, подошла к окну, выходящему во внутренний двор. В темном стекле ее лицо отражалось, словно в озере. Дальше можно было различить смутные очертания противоположного крыла, в котором располагался лазарет. Как-то чувствует себя Мэри? Надо будет ее завтра навестить.

Весь колледж спал, в черных провалах окон не виднелось ни единой щелочки света. Но, присмотревшись, Глория заметила на первом этаже какой-то блуждающий огонек. Может, это миссис Беттертон обходит со свечой свои владения? Будто почуяв ее взгляд, огонек вспыхнул ярче; он был странного мертвенно-зеленого цвета, как те гибельные огни, которые, по слухам, встречаются иногда на болотах. Он двигался, плыл по коридору в сторону центрального холла. Он направлялся сюда.

Глория резко закрыла шторы и повернулась к окну спиной.

Глава 11

Каменные своды Дарвель-холла, таявшие в тумане, произвели на Элизабет неизгладимое впечатление. День сегодня снова выдался сумрачный, осень неприкаянно бродила по Хэмфорду, кутаясь в серые тучи и осыпая прохожих мелким надоедливым дождиком. Элизабет чувствовала себя очень неуютно в Дарвеле, хотя все, начиная с привратника, были с ней исключительно вежливы. Лорд Янгер проявил столько любезности, что даже продемонстрировал ей свою коллекцию рукописей. Мистер Бартон, по счастью, заглянувший в ректорский кабинет, тоже тепло ее приветствовал. Ослепительно улыбнувшись, Элизабет протянула ему руку, при этом крошечная записка перекочевала из ее перчатки в его ладонь. Если приятель Алекса окажется достаточно сообразительным, через пару часов он найдет способ заглянуть в одно маленькое кафе на Музеум-роуд.

— К сожалению, меня ждет посетитель, — изобразив искреннее огорчение, произнес лорд Янгер, — так что я лишен возможности показать вам трапезную. Однако ее витражи заслуживают того, чтобы отнестись к ним с особенным вниманием. Надеюсь, кто-нибудь из наших студентов…

— Я как раз видел неподалеку Чарльза Крейтона, — вмешался Бартон, — и уверен, что он будет рад проводить туда леди Элизабет.

Янгер, милостиво кивнув, отпустил их обоих. Элизабет мысленно возблагодарила бога за такую удачу. Это было лучше, чем она могла надеяться! К Крейтону у Алекса тоже имелись вопросы.

Когда Бартон их представил, она не могла не отметить яркую внешность молодого человека и его приятные манеры. Она была достаточно наслышана о Чарльзе Крейтоне от Алекса и Глории, а теперь ей представилась возможность составить собственное мнение.

— Противный, заносчивый, высокомерный тип! — говорила Глория с такой горячностью, что это выдавало ее с головой.

— Умный парень, никому не доверяет и, похоже, правильно делает, — сказал ей утром Алекс, напутствуя ее перед поездкой. — Но я уверен, что ты сумеешь подобрать к нему ключик.

Затем он поцеловал ее и умчался в очередное саморазрушительное странствие по закоулкам Хэмфорда. Элизабет могла только молиться, чтобы ее муж не сложил там голову.

Сейчас, осматривая в компании студента искрящиеся витражи, бронзовые статуи и строгие портреты, Элизабет исподволь наблюдала за ним. Нет, в Крейтоне не было никакого высокомерия. В его манерах отчетливо читалось то, что иногда подбешивало ее в Алексе: эта их невозможная кастовая надменность. Вероятно, из-за многовековой привычки повелевать она укоренилась у старших лордов в крови. Но высокомерием тут и не пахло. Уж в этом она разбиралась! Когда ей приходилось работать у Иннелина, сколько досужих соседок поглядывали на нее свысока, перешептываясь у нее за спиной: мол, мы-то, слава богу, нормальные люди… Когда она вышла замуж за Алекса, сразу взлетев на пару пролетов по социальной лестнице, сколько спленфилдских леди, завидев ее, кривили губы: подумаешь, какая-то провинциалка! Элизабет могла различить в высокомерии массу оттенков — больше, чем цветов в радуге. Но в Крейтоне этого не было. Зато она заметила другое: в покрасневших глазах и заострившихся скулах молодого человека без труда угадывались напряжение и усталость, он был похож на взведенную пружину, готовую сломаться.

— …Эти два полотна и резной дубовый стол были подарены колледжу одним из его основателей, лордом Форсайтом, — монотонно бубнил Крейтон, выполняя обязанности экскурсовода. — Но, мне кажется, история колледжа вас не особенно интересует? — спросил он, не меняя тона.

Элизабет остановилась. В трапезной, кроме них, больше никого не было. Их окружали только тусклые светильники и строгие портреты первых ректоров. Подходящая мизансцена, чтобы сбросить маски.