Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта

Я пережил нечто, истинность чего доказать невозможно. Я даже не могу этого объяснить, но все, что я знаю как человек, все, что я есть, говорит мне: это реальность. Я был частью чего-то потрясающего, того, что меня навсегда изменило; это картина Вселенной, которая показывает нам, не оставляя никаких сомнений, что мы крохотны и ничего не значим, а одновременно что мы уникальны и драгоценны. Эта картина говорит нам, что мы принадлежим к чему-то большему, чем мы сами. Что мы – ни один из нас – не одиноки.[158]

Логика заставляет думать, что менее реальное – часть более реального: так, например, сновидение содержится в уме видящего сон. И значит, если абсолютное единое бытие реальнее субъективной или объективной реальности – то есть более реально, чем внешний мир и субъективное осознание Я, – тогда и Я, и мир должны содержаться внутри абсолютного единого бытия, которое, быть может, их и создало.

И снова мы не можем объективно доказать, что абсолютное единое бытие реально существует, но наше понимание мозга и того, как он оценивает, насколько то или иное явление реально, убедительно говорит о следующем: с рациональной точки зрения существование абсолютной высшей реальности, по крайней мере, не менее вероятно, чем существование чисто материального мира.[159]

Хотя представление о реальности, более реальной, чем та, в которой мы живем, трудно принять без личного опыта, когда ум отбрасывает свою субъективную заботу о нуждах Я и стремящихся овладеть нашим вниманием материальных объектах нашего мира, он способен воспринимать более величественную реальность. Мистическая реальность вынуждает нас думать – а нейробиология этому не противоречит, – что за воспринимаемыми умом мыслями, воспоминаниями, эмоциями и предметами, за субъективным сознанием, которое мы считаем нашим Я, существует более глубокое Я, состояние чистого сознания, которое стоит вне рамок субъекта и объекта и пребывает во вселенной, в которой всё существующее есть одно.

Сиддхартха слушал. Теперь он слушал внимательно, целиком поглощенный, совсем пустой, принимая все. Он чувствовал, что наконец в совершенстве освоил искусство слушать. Все эти звуки, все эти голоса, доносящиеся от реки, были прекрасно ему знакомы, но сегодня звучали иначе. Он уже не различал отдельные голоса: счастливый голос от голоса плачущего, детский голос от мужского. Они все принадлежали друг другу: сетование тех, кто тоскует, смех мудрых, крик возмущения и стон умирающих. Все они были связаны одно с другим тысячами нитей, сплетены в один клубок. И все эти голоса, все цели, все удовольствия, всякое добро и зло, все эти вещи вместе составляли наш мир. Все они вместе были потоком событий, музыкой жизни. Когда Сиддхартха внимательно прислушивался к этой реке, к тысячеголосой песне, когда он не слышал скорби или смеха, когда он не привязывался душой к какому-то отдельному голосу, чтобы вобрать тот в свое Я, но слышал их все, слышал целое, единство, тогда великая песнь тысячи голосов состояла из одного слова.[160]

Мудрость мистиков, похоже, позволила уже много веков назад предсказать ту истину, которую сегодня подтверждает нейробиология: в абсолютном едином бытии Я сливается с другими; ум и материя становятся одним и тем же.

9. Почему не исчезнет Бог. Метафора Бога и мифология науки