Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта

Лишь Тот, кому я поклоняюсь, знает, кому я поклоняюсь,

Когда я произношу несказанное имя, шепчу,

обращаясь к Тебе,

И думаю о скульптурах Фидия, и мое сердце полно

символов,

Которые (знаю) не могут быть Тобой.

Потому слова всех молитв есть всегда богохульство,

Поклонение ненадежным образам народных сказок,

И все, молясь, обращаются в самообольщении

К порождению своих собственных беспокойных

мыслей, если

Ты в своей притягательной милости не направишь на себя

Наши стрелы, направленные неумелыми руками

из пустыни;

И все есть идолопоклонники, взывающие без толку

К глухому идолу, если Ты их примешь буквально.

Не слушай, Господи, буквального смысла наших слов.

Господи, в Твоей великой речи вне слов правильно

переведи наши хромые метафоры.

К.С. Льюис. Подстрочное примечание ко всем молитвам

Никто не считал выдающегося христианского апологета К. С. Льюиса мистически одаренным человеком – этот преподаватель из Оксфорда опирался на интеллект и строгую ученость, чтобы отстаивать свою веру, а его книги вызывали восхищение у миллионов традиционных христиан из числа буквалистов по всему миру. Однако в приведенном выше стихотворении он выходит за рамки общераспространенной ортодоксии, и здесь его слова по сути перекликаются с трансцендентной мудростью мистиков о том, что Бог стоит за пределом понимания и описаний и что все буквальные интерпретации его непознаваемой природы никогда не станут чем-то большим, нежели символы, указывающие на более глубокую и таинственную истину.

Непознаваемость Бога есть ключевой принцип склонных к мистицизму религий Востока. Буддизм и даосизм, например, оставляют мало места для любого божества, наделенного чертами личности. И даже индуисты, поклоняющиеся персонифицированным богам, понимают, что эти конкретные отдельные боги суть представители одного верховного Божества, Брахмана, которое существует вне форм и описаний и для которого «все образы негодны, а истина лежит вне слов».[161]

Концепция непознаваемого, неуловимого Бога не так легко находит свое место в монотеистических религиях Запада. Иудаизм, христианство и ислам основаны на откровении Бога, представляющего собой Верховное Существо с конкретными свойствами: это особая сверхъестественная сущность, отделенная от природного мира, имеющая имя, историю и особую программу для своего народа. Западный Бог обращается к миру через священные писания и пророков, у него есть настроения и эмоции, он, по мнению верующих, поразительно реален даже с эмпирической точки зрения. Такая сильная личность божества непросто поддается трансцендентной интерпретации, однако все мистики трех великих западных вер постоянно, в соответствии с учениями Востока, говорили о том, что конечная сущность Бога лежит за пределами человеческого понимания.

Наивысший Бог мистиков-каббалистов, например, сильно напоминает Брахмана индуизма: это божество за пределами человеческого понимания, не имеющее ни форм, ни границ, ни конкретных свойств личности. В Каббале такого Бога называют Эйн Соф, что значит «бесконечный» или «безграничный».

В книге «Основы Каббалы» иудейский ученый Даниэль Матт объясняет, что Бог Эйн Соф не имеет границ и стоит вне сравнений. «Все видимое, как и все то, что можно постичь умом, ограничено, – говорит он. – Все ограниченное конечно. Все конечное не лишено дифференциации. Напротив, неограниченное называется Эйн Соф, Бесконечным. Внутри него нет никакой дифференциации, это совершенное и непреложное единство».

Исламские мистики имели представление о безграничной невыразимости Бога и о тщетности попыток объяснить его непознаваемую природу. Вот что говорил об этом исламский святой VIII века Рави аль-Адавийя:

Тот, кто объясняет, лжет.
Как ты можешь описать истинную форму Того,
В чьем присутствии ты уничтожаешься
И в чьем бытии ты сам существуешь

?[162]