Тайна богов

Стена начинает подрагивать. Она становится более мутной, серой. Вокруг вертикальной линии проступают прожилки, похожие на мраморные.

– Давай же открывайся!

Я надавливаю на нее указательным пальцем, и он проходит сквозь нее. За пальцем и вся рука. Мы продолжаем прикладывать усилия.

Афродита прижимается к влажной стене и трется о нее. Эдмонд Уэллс ласкает стену, что-то нашептывая ей.

Стена содрогается, прожилки становятся белыми, они похожи на трещинки, которые появляются на льду перед тем, как он треснет. Я продолжаю давить, и вот уже моя рука по плечо проходит внутрь. Затем голова. Я упираюсь макушкой, лбом.

Это напоминает мне что-то, что уже случилось со мной когда-то давно.

С той стороны тепло.

Я закрываю глаза. Нос расплющивается, но тоже проходит. Рот. Я вдыхаю влажный воздух. Уши слышат новые звуки.

Я внутри широкого туннеля, такого же прозрачного и живого, как стена.

Ветра нет, и снаружи не доносится ни одного звука. Только чувство полной защищенности от того, что происходит снаружи.

То, что я когда-то пережил, только наоборот.

Я протискиваю внутрь все тело, ноги, одну за другой. Теперь я весь по ту сторону стены.

Ощущение, что я вернулся.

Здесь уютно, тихо, тепло. Под ногами что-то мягкое, пахнет молоком. Я знаками зову друзей последовать за мной.

Все четверо моих спутников, так же как и я, ласками прокладывают себе дорогу внутрь. Эдип пролезает последним. Орфей и Уэллс помогают ему. Мы успели в последний момент.

Жители Олимпии уже почти добрались до нас. Они останавливаются перед стеной, которая теряет прозрачность. Посейдон выхватывает анкх, готовясь разнести преграду молнией.

Но стена, содрогнувшись в последний раз, снова затвердевает и становится невидимой.

Разгневанные боги стреляют в стену, бьют в нее кулаками, пытаются разрушить. Кентавры, грифоны и химеры помогают им. Они что-то говорят нам, но ничего не слышно.

Эдмонд Уэллс посылает им воздушный поцелуй. Он подсказывает им решение, но они воспринимают это как оскорбление и снова яростно набрасываются на стену, осыпая нас проклятиями, которые до нас не долетают.

– Если они не догадаются, то ни за что не попадут внутрь, – говорит Эдип.

– Мы и так уже немало времени потеряли, глядя на этих глупцов, – произносит Афродита, к которой вновь вернулось ее высокомерие.

Мы идем через длинный, теплый и влажный туннель, который поднимается на вершину горы. Стены туннеля теряют прозрачность, но цвет их меняется. Они приобретают теплые цвета, становятся бежевыми, розовыми, красными. Свет сюда почти не попадает, и мы движемся вперед по мягкой, красной, теплой трубе.

– Видимо, вершина уже близко, – говорит Орфей. Перед нами появляется мягкая мембрана, через которую кое-где проникают лучи света.

– Последняя завеса?

– Апокалипсис близится. Последняя завеса, скрывающая истину, скоро падет, – отвечаю я.

Орфей выходит вперед, протягивает руку, но останавливается. Эдип, из всех сил напрягающий слух, спрашивает:

– Чего же ты ждешь? Ты боишься?

И тогда я не выдерживаю. Я делаю шаг вперед и поднимаю пурпурную завесу.

82. Энциклопедия: история астрономии