Тайна брачного соглашения

Джейн тесно придвинулась к Джасперу. Пускай Филип смотрит на них, сколько ему угодно. Теперь она замужем, и брат ей больше не указ. Она будет заниматься тем, чем захочет.

На сад уже спускались сумерки, когда совсем развеселившиеся гости шумно проводили новобрачных до их ландо. Пока коляска везла их к дому Джаспера на Гоф-сквер, Джейн все время ерзала и вертелась. Ей не сиделось на месте. Верх был поднят, ничто не нарушало их уединения, и ей хотелось приступить к началу семейной жизни прямо сейчас, но… кучер будет шокирован, когда откроет им дверь, а это никуда не годится.

Поэтому Джейн просто наслаждалась, чувствуя тяжесть руки Джаспера на своем плече и твердые мышцы его бедра под ладонью. Всю дорогу они весело болтали и смеялись над мистером Джонсом, который решил было одолеть мистера Чартона в распитии спиртных напитков, но потерпел позорное поражение.

Когда они наконец добрались, Джаспер представил Джейн своей малочисленной прислуге, а затем провел ее по дому. Узкие комнаты были заново выкрашены и обставлены той же безвкусной роскошной мебелью, что украшала его кабинет. Вся она, разумеется, принадлежала дядюшке Патрику и досталась Джасперу вместе с домом. Они заглядывали то туда, то сюда, обсуждая какие-то незначительные хозяйственные детали и словно избегая главной комнаты, которая ждала их наверху. Будучи давними друзьями, Джаспер и Джейн знали друг о друге немало довольно интимных подробностей. Однако сегодня ночью им предстояло познать совершенно новый вид близости.

За окном совсем стемнело. Они зажгли свечи и вслед за экономкой, миссис Ходжкин, поднялись наверх. Вещи Джейн были уже расставлены и разложены в спальне Джаспера. Ее жизнь в самом деле соединилась с его, и не хватало лишь слияния тел, чтобы это единение стало полным. В тринадцать Джейн мечтала об этой ночи, но никогда не верила, что ее грезы станут явью, особенно после того, как много лет назад проводила Джаспера на корабль, который должен был увезти его навсегда. Она подняла руку, и бриллиант на пальце рассыпал яркие, радужные искры. Обручальное кольцо. Джаспер принадлежал ей, а она ему.

– Нравится? – спросил он.

– Очень. Оно такое же кричащее, как и все твои вещи. – Джейн показала на огромную кровать с позолоченными столбиками и спинкой, раньше томившуюся на складе; вычищенная и снабженная новым мягким матрасом, она занимала большую часть спальни.

– Можешь обустроить дом по своему вкусу, но ручаюсь, к завтрашнему утру ты ни за что не захочешь расстаться с этой красавицей. – Джаспер хлопнул по столбику.

– Ты так… уверен в себе. – Она проглотила ком в горле.

– Невероятно уверен. – Он положил руки ей на талию, и комната словно сжалась еще больше.

– Надеюсь, что у тебя есть для этого все основания. Не хотелось бы разочароваться… после всего, что я об этом слышала.

– Обещаю, что разочарована ты не будешь.

Джаспер склонил голову, любуясь ее волосами, и принялся освобождать локоны от булавок, распуская сложную прическу. Его губы в это время прижались к ее губам.

Она ухватилась за его плечи, словно утопающая, и колени ее подогнулись. Вот оно. Настал тот миг, когда они станут больше чем друзьями. Станут мужем и женой. Поначалу она пыталась повторять его движения, как будто они играли в шахматы, но скоро сдалась. Она чувствовала, как его дыхание согревает ее щеку, а руки гладят спину. Ее охватило сладостное предвкушение. Медленно, пуговицу за пуговицей, он начал расстегивать ее платье. Кружево сползло, оголив плечи… и наконец шелк соскользнул с тела и упал к ее ногам.

Он откинулся назад, чтобы лучше рассмотреть ее тонкую талию и полные груди, выглядывающие из корсета. От его прикосновений горела кожа, но он неожиданно остановился, быстро снял жилет и через голову стащил с себя рубашку. Она снова увидела его обнаженный мускулистый торс. Теперь все это было ее по праву. И она могла делать с Джаспером все, что угодно. Она тихонько провела пальцем по его животу, а его руки, погладив ее затянутую в атлас спину, принялись расшнуровывать корсет. При этом он покрывал легкими поцелуями ее грудь, так что она задышала чаще и ахнула, когда корсет наконец упал на пол.