Тайна брига «Меркурий». Неизвестная история Черноморского флота

Итак, Грейга (вместе с его женой) отозвали в Петербург, где ему выразили высочайшую благодарность за многолетнее руководство флотом и определили в почетную отставку в сенат, назначив сенатором. При этом Николай старался сохранить все внешние приличия в отношениях с отстраненным командующим флотом, чтобы лишний раз не будоражить общественное мнение и «не гневить» до поры до времени «черноморскую мафию». Именно поэтому, еще незадолго до перевода Грейга в Петербург, император согласился стать крестным отцом новорожденного сына адмирала, названного Самуилом. Здесь тоже многое непонятно. Если Лия-Юлия оставалась в иудействе или приняла протестантство, то как тогда православный Николай I мог стать крестным отцом? Значит, Лия все же перешла в христианство. Но когда именно? По велению души много лет назад или в самый последний момент, когда надо было спасать себя и мужа?

Как бы то ни было, но данным актом была достигнут определенный компромисс. Грейг и его жена полностью отстранялись от черноморских дел, в обмен на это им гарантировалось почетное существование в столице, а также давались гарантии будущей карьеры их совместным сыновьям Именно поэтому новорожденного ребенка Николай сразу же произвел в мичманы. После этого акта проявления благожелательности при переводе Грейга в столицу уже никто не мог сказать, что это явилось следствием опалы командующего Черноморским флотом Думается, что и сам Грейг, будучи человеком далеко неглупым, сразу же принял правила игры императора

Официальной причиной перевода Грейга в Петербург было подорванное многолетней неутомимой деятельностью здоровье адмирала. Были, однако, и другие обстоятельства, способствовавшие оставлению Грейгом своего поста. Историк русского флота Е.И. Арене, явно не желая «выносить сор из избы», писал об устранении Грейга с флота весьма расплывчато: «Последние годы службы почтенного адмирала Алексея Самуиловича Грейга на юге были сильно омрачены доносами и наветами подпольных клеветников, вымещающих на нем свои неудачи в разного рода нечистоплотных аферах или иные неудовольствия». Многие авторы туманно говорят об «усталости и пассивности» Грейга в последние годы командования флотом,

В «Морском сборнике» №12за1861 год были опубликованы любопытные воспоминания одного из приближенных Грейга, морского врача Н. Закревского. О причинах этой публикации у нас будет еще отдельный разговор. Пока же ознакомимся с небольшим отрывком из этого опуса: «В этот период деяний адмирала Алексея Самуиловича (имеется в виду период отстранения Грейга от должности. — В.Ш.) замечателен следующий вопрос какое бы заключение следовало вывести из того, что адмирал в это время, снисходя к некоторым личностям, исходатайствовал им чистую отставку… а личности эти, по мнению адмирала Лазарева, были будто бы нечисты и ответственны?.. Беспристрастие должно решить вопрос этот в пользу адмирала Грейга, ибо личности эти были ему гораздо лучше известны, нежели адмиралу Лазареву; притом же первый, имея в виду оставить по себе добрую память, не хотел бросать на жертву людей, быть может не настолько действительно преступных, насколько не разделявших с другими уважения к последнему (т.е. к Лазареву. — В.Ш.). Из числа таких личностей никто столько не контрировал (т.е. пакостил. — В.Ш.) Лазареву, как обер-интендант контр-адмирал Критский, которому Алексей Самуилович действительно против желания Лазарева исходатайствовал чистую отставку с ограждением от контроля действий и распоряжений его за время управления интендантством. Критский и адмирал Грейг одновременно выехали из Николаева навсегда, оставив в нем первый — быть может, несколько и справедливые нарекания, но последний — чистые, задушевные благословения».

Что и говорить, воспоминания Н. Закревского весьма красноречивы. Желая обелить своего кумира, он невольно оказал ему «медвежью услугу». Чего стоит признание в том, что Грейг занимался спасением от суда своих воров-подельников! Ничего себе! Лазарев пытается восстановить законность и спросить с казнокрадов, а Грейг сознательно и демонстративно спасает их от закона! При этом Закревский честно признает, что подельники были «действительно преступны», но Грейг был настолько «благороден», что не мог их бросить на «растерзание» законолюбивому Лазареву. Ну а то, что написал Закревский о Критском, вообще не поддается пониманию нормального честного человека. Зная, что Критский вор (да еще какой!), Грейг выторговывает у императора ни много ни мало, а ограждение его от всех возможных расследований за все годы воровства (сейчас бы сказали, «в особо крупных размерах»). Даже апологет Грейга вынужден признать, что имели место «несколько справедливые нарекания»…