Тайна брига «Меркурий». Неизвестная история Черноморского флота

Тем временем за кормой «Меркурия», который нес все возможные паруса, неумолимо вырастал лес мачт турецких кораблей. Ветер был WSW; неприятель шел строго на север. Лучшие турецкие ходоки — 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей» под флагом младшего флагмана — постепенно настигали «Меркурий». Вся остальная турецкая эскадра поначалу также участвовала в погоне, но затем легла в дрейф, ожидая, когда адмиралы захватят или сожгут маленький русский бриг. Шансы на спасение у «Меркурия» были ничтожны — 184 пушки против 20, даже не принимая во внимание калибры орудий!

Около двух часов дня ветер стих, и ход преследующих кораблей уменьшился. Пользуясь этим обстоятельством, Казарскии, используя весла брига, предпринял попытку увеличить дистанцию до противника. Поначалу это ему удалось, но через полчаса ветер снова посвежел, и турецкие корабли стали снова приближаться. В исходе третьего часа дня, выйдя на дистанцию стрельбы, турки открыли огонь из погонных пушек. Превосходство неприятеля было более чем тридцатикратное!

Понимая, что надежд на отрыв нет никаких и впереди неравный бой, командир брига капитан-лейтенант Казарскии наскоро собрал офицерский совет. По давней воинской традиции первым имел привилегию высказать свое мнение младший по чину.

— Нам рке не уйти, — взял слово поручик корпуса флотских штурманов Прокофьев. — Следует драться. При этом «Меркурий» не должен достаться врагу, а потому последний из оставшихся в живых должен будет взорвать его.

Все остальные офицеры были того же мнения. Затем Казарскии в нескольких словах (на большее уже не было времени) объяснил нижним чинам, чего ожидает от них государь и что затронута честь императорского флага, и, к удовольствию, нашел в людях те же чувства, как и в офицерах: все единогласно объявили, что будут до конца верны своему долгу и присяге. Сообщение командира о скором бое криками «ура» встретила и команда. Получив согласие команды на сражение, командир приказал открыть огонь из ретирадных орудий. Одновременно на глазах у всех Казарскии положил заряженный пистолет на шпиль перед входом в крюйт-камеру.

Позже в своем донесении адмиралу Грейгу Казарскии писал: «…Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким-нибудь кораблем, тот, кто еще в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйт-камеру».

Между тем турецкие корабли уже почти нагоняли бриг, пытаясь подвернуть к нему бортами. Спускаясь под корму брига, открыли по нему стрельбу ядрами, книппелями и брандскугелями.

Было 2 часа 30 минут, когда турецкие снаряды начали попадать в паруса и такелаж «Меркурия», а один попал в весла, выбив гребцов с банок. В это время Казарскии стоял на юте, наблюдая за развитием ситуации и не разрешая стрелять, чтобы не тратить напрасно заряды, чем вызвал замешательство команды. Видя это, он немедленно успокоил матросов, сказав:

— Что вы, ребята? Ничего, пускай пугают — они везут нам Георгии!

Через несколько минут он приказал открыть ретирадные порты и сам, вместе с другими офицерами, чтобы не убирать весла и не отвлекать матросов от работы, сделал первый выстрел из ретирадного орудия. Первым «Меркурий» атаковал вырвавшийся вперед 110-пушечный «Селимие». Турецкий корабль пытался зайти в корму брига чтобы единственным продольным залпом решить исход боя. Лишь тогда Казарскии пробил боевую тревогу. Одновременно, грамотно сманеврировав, Казарскии вывел «Меркурий» от всесокрушающих бортовых залпов противника. При этом он принял решение бить не в корпус турецких кораблей, а в такелаж. При пальбе в корпус наносился больший вред живой силе, при пальбе в такелаж можно было надеяться на повреждения в рангоуте и такелаже, что сразу лишило бы турок маневра. В этом был небольшой, но шанс, и Казарскии совершенно правильно решил им воспользоваться. Переведя турецкий флагман на кормовые курсовые углы, Казарскии энергично подвернул веслами бриг и сам дал ответный залп правым бортом. Бой начался. Теперь вся надежда была на артиллеристов, а потому командир «Меркурия» сразу отказался и от залповой стрельбы, при которой точность попаданий была ниже, чем при индивидуальной. Теперь ему надлежало вертеться на бриге так, чтобы ни в коем случае не подставить его под бортовой залп, который мог стать для брига первым и последним, да надеяться на своих артиллеристов.