Тайна брига «Меркурий». Неизвестная история Черноморского флота

После этого были проведены все приготовления к бою. Далее события развивались по сценарию, достаточно схожим с «меркурьевским». Первым с «Назаретом» с подветра сблизился флагманский турецкий 100-пушечный турецкий корабль, открывший огонь с предельной дистанции. Стреляли турки довольно точно, и скоро одно из тяжелых ядер пробило корпус фрегата, от чего образовалась течь по 8 дюймов в час. Почти одновременно еще один 74-пушечный линейный корабль подошел к фрегату, также сблизился и открыл огонь. Однако линейный корабль маневрировал столь неудачно, что едва не протаранил свой же флагман, и тот вынужден был отойти от «Назарета». Турецкий адмирал пытался сманеврировать, но выйти на ветер так и не смог.

Это позволило «Назарету» проскочить мимо обоих турецких кораблей. Но на пересечку ему уже спешил неприятельский фрегат. Так как встречи с ним избежать было уже невозможно, «Назарет» подошел к нему на пистолетный выстрел и дал залп брандскугелей. Турецкий фрегат отвернул на SW и больше не приближался. Во время прорыва ядра повредили на «Назарете» такелаж и порвали крюсель. Впрочем, повреждения были вскоре исправлены, и фрегат пошел в отрыв к Каварне. Идя правым галсом при бейдевинде SSO ветре, «Назарет» в 16 часов прошел в 8 милях мыс Калиакрия, и к вечеру турецкий флот уже не был виден. 5 октября при SSO ветре «Назарет» направился к Крыму и у Феодосии присоединился к своему отряду.

Казалось бы, поведение и командира, и команды вполне геройское и заслуживающее самых высоких наград. А потому совершенно непонятно, почему вскоре после возвращения «Назарета» в Севастополь его командир был отстранен от должности, отдан под суд, по итогам которого разжалован в матросы. Но почему? Неужели назначенный всего два месяца назад командующим Черноморским флотом вице-адмирал Языков, а вместе с ним и судьи, совершенно не понимали, что творят?

В «Краткой истории» Ф. Веселаго говорится, что «в донесении командира фрегата “Назарет” лейтенанта Ланге этот случай представлен таким подвигом каким впоследствии прославился Меркурий; на самом же деле раскрытые следствием подробности этого случая доказали растерянность командира и готовность его сдаться неприятелю, отсутствие на фрегате должной дисциплины, ссоры и интриги, бывшие между Ланге, начальником отряда Стули и также между офицерами фрегата. После разбора дела генерал-аудитор присудил командира и четырех офицеров разжаловать в матросы, но впоследствии офицеры были помилованы и разжалован только один командир».

Как оказалось на самом деле, свой рапорт Ланге, мягко говоря, приукрасил. В реальности все обстояло несколько иначе. То, что Ланге оказался посреди турецкого флота, произошло исключительно по его вине. Он не разобрал сигнала начальника отряда о повороте, а затем, отделившись от остальных наших судов, даже не сделал попытки с ними соединиться. Опрос же офицеров, да и матросов показал, что командир фрегата на самом деле пребывал в полной прострации и готов был сдать фрегат туркам, если бы не решительное выступление остальных офицеров. Оказалось, что и отделился от отряда Ланге вовсе не случайно. Сигнал о повороте он прекрасно видел и не выполнил сознательно. Причиной своеволия стала его ссора с командиром отряда. Не лучше была и ситуация на «Назарете», так как командир постоянно стравливал офицеров между собой, поощрял ссоры и интриги. То, что «Назарету» удалось вырваться из турецкой ловушки, можно считать просто счастливой случайностью.

История с «Назаретом» позволяет сделать несколько важных выводов. Во-первых, все командирские рапорты тщательно изучались командованием флота на предмет их правдивости. Во-вторых, помимо рапорта производился опрос офицеров, а может, и матросов, на предмет соответствия происходивших на борту событий рапорту командира. В-третьих, даже счастливое стечение обстоятельств не могло спасти командира судна от наказания, если он не исполнил своего долга, как того требовал Морской устав.

История с «Назаретом» показывает, что если даже командиру «Рафаила» удалось бы улизнуть от турок, то за свои необдуманные действия он все равно понес бы наказание. История с «Назаретом» показывает и то, что рапорт Казарского проверялся и изучался самым тщательным образом и о подвиге «Меркурия» было доложено наверх лишь после того, когда стало ясно, что подвиг действительно имел место.