Тайна человека со шрамом

– Посмотри на это, – Мартин подсунул мне пачку писем.

Дед делился наблюдениями и получал ответы от таких же наблюдателей. Замок Альмар – не единственное место для мрачных экспериментов над даром. Были и другие фамилии, другие семьи. Сифские, Виндрозен, Даркалл… последний писал о сыне, чей дар способен изменить мир.

«Владеющий будущим владеет и настоящим. Наступит момент, когда он сам это поймет, и я боюсь, этот момент так близко, что ты прочтешь письмо уже после его наступления…»

– Думаешь, это он?

– Уверена. Даркаллы живут на юге, на самом стыке трех морей. Адам оттуда.

Мартин топтался рядом и терялся, что сказать. В свете новой находки наш разговор в ледяном лабиринте виделся таким неважным… как и поступок Ники. Как будто это все в прошлой жизни случилось, а не вчера.

– Ты… понимаешь что-нибудь, Кудрявая?

– Нет, – я откинула письмо подальше. – Вы осмотрели дедушку?

– Конечно.

– Заклинание остановленного сердца?

– Показало ночь.

– Причина смерти?

– Мгновенная остановка сердца, быстрая смерть. Таната… – Воин замялся. – Я уже такое видел. Несколько раз. Твоего деда убил Адам, его почерк.

Я засмеялась, искренне и сумасшедше.

Парни переглянулись, не понимая причины моего веселья.

– Это нервное, – пришлось отмахнуться. – Почерк знакомый, я поняла.

– Но есть и отличия, – тихо сказал Олли, чем заслужил тычок от Воина. Последовал недолгий немой разговор, и Олли взялся пояснить: – Сама смерть наступила быстро, но до этого Тувер провел здесь некоторое время. Сидел в камере. У него сломаны ноги и пальцы на руках. В камере много крови… думаю, она и привлекла животных.

Я засмеялась еще громче. Смех смешался со слезами.

ГЛАВА 20. Воронье гнездо

Мы еще долго все осматривали. После приступа сумасшедшего смеха парни ко мне больше не лезли, разве что косились со смесью сочувствия и подозрения. Думаю, их терзали сомнения, а способна ли я вообще трезво рассуждать. Отчасти поэтому я и молчала, не торопилась озвучивать мысли и догадки.

Ведь если бы начала…

Это все равно придется сделать. Только бы они мне поверили.

А в заметках обнаружился существенный пробел, будто кто-то позаимствовал годы повествования. Годы, когда я была маленькой. Когда произошла вся эти история со страшным мальчиком, моим исчезновением и… подвалом. Когда я бывала здесь. Кто-то выкрал все заметки. Но из-за меня ли? Я в очередной раз подаdила рвущийся наружу крик.

– Слышите? – Олли шепотом нарушил молчание.

Мартин откинул кипу бумаг и прислушался.

– Если ты о мрачной тишине, то да, только ее и слышу.

– Нет же. Напрягись.

– Но…

Я шикнула на Мартина и последовала совету Олли, то есть напрягла слух. Тишина и впрямь оглушала, но где-то очень далеко раздавались звуки. Неясные, похожие на шепот ветра. Но чем больше я слушала, тем более знакомым казалось услышанное.

– Кто-то опять стонет в подвале? – догадался и Воин.

– Уверена, этого «кого-то» Ника и слышала в нашу первую ночь в замке, – я тоже отодвинула от себя записи предков и поднялась. – В прошлый раз мы не смогли найти источник стонов, но теперь мы в закрытой части подвалов, вдруг отсюда есть выход куда-нибудь еще?

– Да тут столько выходов может быть…

Я жестом остановила словесный поток Мартина и попыталась сориентироваться. Пришли мы справа, если подняться наверх, начнется коридор. Если встать к нему лицом… где будут комнаты для обслуги? Я прокручивала в голове лестничные пролеты и коридоры замка, пытаясь сообразить, в какую сторону двигаться. Прямо и налево? Или там Северная Башня… в принципе, как раз от нее можно спуститься в нужную сторону.

– Прямо и налево, – скомандовала я.

– Там стена.

– Значит, выбираем ближайший к этому направлению маршрут!

– Постарайся так не кричать, а то даже стонущий услышит…

Мы нырнули в очередной тальмариновый коридор, чутко прислушиваясь. Звук то приближался, то отдалялся и совсем стихал. Тогда приходилось возвращаться назад и искать другой поворот. Внизу с ориентированием было туго, а время от времени страдала и магия Воина, ее ограничивал все тот же камень.

А когда мы подошли ближе… раньше я уже слышала этот нечеловеческий, жуткий звук. Болезненный вой, смешанный с хрипом и кашлем. Так обращалась Ника и выла, сдирая с себя чужую кожу. Почему Близняшка не поняла еще в прошлый раз? Или так испугалась, что не сообразила.

Это перевертыш. Как говорится, на ловца и зверь.

Вой стих, но мы подошли достаточно близко, чтобы я определила направление самостоятельно. Просто двигалась на тоску и печаль, радость и блаженство. И стыд. Я шла на эмоции любимого питомца дедушки. И ворон все это время старался не попадаться мне на глаза… как раз из-за эмоций? Или чтобы не вызывать вопросы.