Тайна черной дыры U426s

Вокруг здания изобиловала охрана. Их форма походила на форму имперских штурмовиков, но только не белая, цвета добра, а напротив – черно-желтая, неизвестно что символизирующая, сразу же вызвавшая у Проникаева неприязнь.

– Проникаев не стал вступать тары-бары с охраной «федерва», а пошел дальше и влился в толпу. Толпа состояла из развращенных женщин, похожих на мужчин, и развращенных мужчин, похожих на женщин.

Все они, как правило, восседали на носилках под балдахинами, а каждые носилки несли 8-12 носильщиков, скользких от пота и черных от тяжкого труда. Лица представителей праздного класса были какими-то серо-буро-малиновыми, и тоже лоснились – от классового превосходства.

Майор немедленно поздравил себя: нашлись сразу ингредиенты «А» и «Бэ» для его рецепта революции – эксплуататоры трудового народа и сам трудовой народ.

– Теперь требовалось смешать все элементы, взболтать коктейль революции и вызвать рвоту в этом космическом черном желудке. Тогда ценности вернутся в Галактику, а труднейшее задание, казавшееся невозможным, можно будет считать выполненным.

Дело оставалось за малым: уговорить местный трудовой народ поднять красное знамя восстания.

Почему красное? Ну, это элементарно, сказал бы майор.

В черной дыре, где все черное, красный цвет – самый заметный, и вокруг него легче всего собрать бойцов и повести их в атаку.

(Желтый цвет, в принципе, тоже был заметным, но Проникаев его отклонил. Из-за того, что город эксплуататоров имел в своем названии слово «желтый», майор сообразил, что этот цвет не пользуется любовью у эксплуатируемых).

– Но как их уговорить? На первый взгляд, трудовой народ черной дыры U426s показался Проникаеву деморализованным и смирившимся со своей незавидной участью.

Требовалось придумать план.

Проникаев принял вид уличного зеваки, разглядывающего витрину, а сам стал напряженно думать…

Подполковник Чеснов откашлялся, сделал глоток из наградной фляжки с гербом Галактпола, и продолжил рассказ:

– Значит, ребята, мы остановились на том, что майор Проникаев задумался над планом организации революции в черной дыре U246s.

– Вскоре он пришел к выводу, что самый угнетенный и оттого самый злобный трудовой народ обитает на окраинах города, в трущобах, – как это он неоднократно видел на самых разных планетах.

Этих трудящихся будет легче всего уговорить поднять красное знамя, подумал Проникаев.

Почему? Да потому, что он, по своему богатому сыщицкому опыту, знал, что у них обычно ничего нет за душой, кроме пары грязных носков и просроченной ипотеки.

А значит – этим трудящимся совершенно нечего терять, поскольку нельзя потерять то, чего нет.

Придя к такому выводу, Проникаев направился в трущобы.

Там он нашел то, что искал: кучу озлобленных пролетариев, пролетевших мимо своей жизненной удачи. И поэтому живущих в сараях и картонных коробках. Судя по выражению их черномазых рож, знамя они были готовы поднять прямо сейчас.

«Но у них нет партии Проникаевского типа, – подумал майор, – поэтому они не могут организоваться. Сейчас мы это исправим».

Майор залез на покореженный и обгоревший полицейский броневик, который торчал тут же, – посреди трущоб и фавел.

«Похоже, власти подавляли демонстрацию, а народ взял и плеснул на броневик напалму», – догадался Проникаев. – «Как бы там ни было, это кстати».

Майор влез на броневик и зычным голосом крикнул:

– Доколе! Доколе, братва, мы с вами будем это терпеть? А??

Это подействовало. Вокруг майора стали собираться оборванцы.

– Это что же это делается, а? Братцы! Вы ведь знаете, что серобуромалиновые черным трудящимся на головы сели. И что характерно, не собираются слезать.

Слова Проникаева вызвали живой отклик.

Во-первых, многие заплакали. Особенно бабы, – то есть женщины пролетарского происхождения.

Тут выяснилось, что жители черной дыры вовсе не все черные, как вроде бы положено в черной дыре. Слезы разъяснили ситуацию.

Часть трудящихся, натурально, была-таки черного цвета. Но еще были какие-то смуглые, какие-то, пардон, желтоватые, и даже – и причем много – пролетариев с вполне нормальными розовыми лицами, как у всех людей в Галактике – там, за пределами черной дыры.

«Интересная взрывчатка. Ну, подожжем фитиль», – сказал сам себе Проникаев.

Вдруг он заметил у одного трудящегося красную майку.

– А ну, подь сюды! – проникновенно сказал Проникаев с броневика.

Трудящийся подошел.

– Ты знаешь, что мы организуем партию нового типа, чтобы бороться серобуромалиновыми?

– Нее.

– Теперь знаешь. Майку давай.

– Зачем?

– Затем, что мы из нее сейчас сделаем знамя революционной борьбы. Ты понимаешь? Ты, трудовой элемент?

С этими словами Проникаев содрал с пролетария красную майку и привязал ее за углы к арматурному пруту, который ему сунули снизу. Затем он воткнул это импровизированное знамя революции в какую-то дырку в башне броневика.

– Вот, таперя у нас есть знамя, – провозгласил Проникаев.